Табия тридцать два. Алексей Конаков

работами Крамника.

      Точнее, загадочным отсутствием работ Крамника.

      Очередное посещение Публички, проверка по всем каталогам, компьютерный поиск, вновь любезно организованный Шушей, ничего не дали: все те же три куцые статьи и пара томиков избранных партий (плюс довольно старые, начала XXI века, «очерки творчества» Крамника за авторством Якова Дамского, Сергея Шипова, Сархана Гулиева). Поверить в такое было почти невозможно: в конце концов, речь шла не о рядовом гроссмейстере, но о четырнадцатом чемпионе мира, сокрушившем в 2000 году самого Каспарова. Но что, если дело именно в этом? – думал, огибая лужи, Кирилл. – Крамнику просто не повезло: он угодил между Гарри Каспаровым и Магнусом Карлсеном, двумя величайшими игроками в истории шахмат, господствовавшими по два десятка лет каждый (ранее похожим образом сложилась судьба пятого чемпиона мира Макса Эйве, триумф которого оказался краткой паузой, отделяющей эпоху Александра Алехина от эпохи Михаила Ботвинника). Придись победы Крамника на любое другое время, о нем бы говорили намного больше, охотнее бы переиздавали и комментировали, чаще бы ссылались в научных исследованиях. (Шуша, впрочем, предлагала альтернативное объяснение: с 2007 года Крамник жил во Франции, его секундант Евгений Бареев перебрался в Канаду, и потому большинство аналитических работ, написанных ими, недоступны сегодня российским ученым – увы, Карантин.) В любом случае ситуация дурацкая. И как теперь поступать Кириллу? Бросить совсем Берлинскую стену, полностью переключиться (как предлагает Уляшов) на исследования Итальянских позиций? Там ведь много интересного – и особенно соединение, через анти-Берлинский ход 4.d3, Итальянской и Испанской партий в единый Итало-испанский дебютный комплекс, грандиозную систему с огромным множеством идей и планов. На таком материале и аналитик развернется, и историк – только работай. (А все-таки жаль штудий Берлинского эндшпиля. Каисса, сколько остроумия в этих вроде бы неуклюжих маневрах: добровольно лишившийся рокировки черный король остается в центре доски, но прячется от угроз белых – за белой же пешкой! Нет уж, полностью от наших находок мы отказываться не будем, мы расшибемся в лепешку, но соберем все материалы вокруг 2000 года, сделаем шикарное «берлинское» введение в «итальянскую» диссертацию.)

      За такими мыслями Кирилл перешел Подьяческую, нырнул в подворотню, поднялся на второй этаж. Его уже встречали: красавица-хозяйка Нона – тонкие черты лица, умные смеющиеся глаза, облако темных кудрей над плечами – в модной длинной до самых пят футболочке с принтом (черный конь на d3 из шестнадцатой партии матча Карпов – Каспаров (1985 год)), и Майя, веселая (даже чересчур веселая), в светлой рубахе и цветном галстуке. – Кирилл, дорогой! – Майя, привет! Нона, милая, с днем рождения!

      Объятия, толкотня, суета.

      Девушки ведут гостя через кухню, где свечи, фужеры, графины и приготовленные Ноной маленькие бутерброды (с соусом песто из молодой петрушки и растительного