Из ряда вон. Евгений Капба

выходило, что проваландался в анабиозе он не больше полугода. Один из потаённых ужасов – проснуться лет через пятьдесят, когда все родные или близкие или состарились, или умерли, или их жизнь ушла настолько далеко вперёд, что появление молодого и ничуть не изменившегося Гая Кормака вызвало бы сплошное недоумение и неловкость. Лучше уж скрыться на другом конце освоенного космоса и не отсвечивать – чтоб не портить людям жизнь. Полгода – это не так страшно! Досчитав ещё сто пятьдесят насечек до сегодняшнего дня, парень окончательно выдохнул – в общем получался примерно год.

      Год – это, конечно, много. Но – не критично. Не такой народ нынче на Ярре подобрался, чтобы за год всё профукать. Крюгер, Ллевелин, Зборовски, Давыд Маркович и остальные – цепко будут держать систему, и не отдадут её ни за какие коврижки. А Эбигайль… Эх! Год – это и правда много. Бог знает, как всё сложится… В любом случае – он обещал ей вернуться – и вернётся. Даже если на это нужно будет потратить ещё один год.

      – Спасибо, одноглазый, ты меня выручил… А то я уже дёргаться начал – кажется, целую вечность здесь торчим.

      – А ты никак, торопишься куда-то? У нас тут – остановка конечная, мы приехали… Платим по счетам за всё, что задолжали в прошлой жизни…

      – Ты даже не представляешь, насколько сильно ошибаешься, друг мой, даже не представляешь…

      – Ну-ну, – буркнул одноглазый.

      По всему выходило – он был уверен, что здесь за дело, и теперь искупает прегрешения. И уже за одну эту уверенность Гай был готов вытащить его отсюда и забрать с собой на Ярр или доставить на Кондопогу.

      Большая часть каторжан предпочитала ныть и обвинять в своих бедах кого угодно, только не себя. Виноваты были родители, плохая компания, копы, судья, прокурор, адвокат, присяжные и всё общество в целом. «Не мы такие – жизнь такая!» – рефреном звучало во время перекуров и обеденных перерывов. Все кругом были виноваты.

* * *

      Не ныл Думбийя. Он как-то рассказал Гаю, что подался в пираты из-за того, что хотел стать самым крутым парнем в деревне. После того как знойная красотка Платиша отказала ему и уехала на пикапе с полевым командиром местных повстанцев в ярком малиновом берете, Дум-Дум – тихий домашний юноша, любивший математику, пауэрлифтинг, собак и Платишу – попросился на корабль к контрабандистам, которые периодически залетали к ним в джунгли пополнить запасы продовольствия, поразвлечься и почувствовать под ногами твёрдую землю. Думбийя был из тех огромных увальней, которые не осознают свою силу и позволяют издеваться над собой ребятам гораздо более щуплым – и потому никогда не пользовался авторитетом.

      Но на корабле его допекли. Тихого юнгу попыталась взять в оборот парочка гомиков. Осознав суть их посягательств, юный зумбиец[К1] проломил извращенцам головы о переборку. И, почувствовав первый раз запах крови, он понял – насилием можно решить если не все проблемы, то очень, очень многие. Путь от юнги до боцмана был для него коротким и кровавым. Новый опыт и знания попадали в благодатную почву –