Помещик. Том 7. Крестоносец. Михаил Ланцов

особых надежд на расширение этой «коронной» территории не имелось. У него хватало сил только на дороги и ключевые крепости.

      И если Сулейман держал свой флаг в европейской Великой Порте, то Селим – в азиатской. И тут все выглядело еще хуже. Потому что многие приморские города либо вышли из повиновения, либо не отличались надежностью.

      Север – и особенно северо-восток – полностью контролировался повстанцами. Через старые киликийские земли на юго-востоке отряды и караваны приходилось проводить едва ли не с боями. А в Междуречье гарнизоны с трудом держались против превосходящих персидских войск.

      Египет был утрачен. Мамлюки вновь правили им независимо. И облизывались на Левант. Да и арабы оживились.

      Но Селиму было не до Египта и Леванта.

      Ему бы хоть как-то удержать в нарастающем хаосе старые земли Конийского султана и Междуречье. Причем неизвестно – что важнее. Ибо Междуречье – это золотое дно из-за чрезвычайной плодородности этого региона. И в обороне, играя от крепостей, османская армия в целом держалась. Во всяком случае, против персов, которые по своей сути представляли собой поместное войско на максималках. Только не подкрепленное ни стрельцами, ни артиллерией. В то время как городское население Анатолии во многом был культурно и религиозно… хм… неблагонадежно…

      А тут еще и братик воду мутит. Причем отчаянно…

      Эти переговоры у ворот шли долго. Шумно. Эмоционально.

      Баязид предлагал Андронику и Андрею союз.

      Выгодный ли? Вопрос. Большой вопрос.

      Андрей не спешил с выводами. А Андроник, не имея реальных сил за собой в Трапезунде, ориентировался в этой позиции на хозяина возрожденного легиона. «Лучшие люди города» просто осторожничали. Слишком все было зыбко и ненадежно. Они не доверяли Баязиду. Настолько не доверяли, что даже не пустили в город.

      Но самопровозглашенный Султан не отчаивался.

      Уже сам факт того, что с ним разговаривали, его вполне обнадежил. Уходя, он обронил:

      – Твоя дочь растет красавицей.

      – Какая дочь? – нахмурился Андрей.

      – А ты не знаешь? Ясмина. Говорят, что Михримах в ней души не чает.

      – Хорошая шутка.

      – Это не шутка, – произнес он. Весьма вежливо попрощался. И удалился.

      – Вот мерзавец… – процедил, глядя ему в спину князь, когда тот удалился достаточно далеко.

      – Михримах действительно родила дочь, – заметил один из «отцов города». – Через девять месяцев после того, как ты спалил Константинополь.

      – И что?

      – Рустема-паши в те дни в городе не было. Он находился где-то в Румелии, где и погиб спустя месяц.

      Наступила тишина.

      Андрей лихорадочно соображал. Мерзкая история получалась. Остальные улыбались. Ну так, едва-едва, в усы. Наконец Андроник заметил:

      – Ты ли ее отец или нет – это неважно.

      – Как это неважно?!

      – Важно то, что думают люди.

      – И что они думают?

      – Что вы влюбились. И что ваша любовь спасла Сулеймана