Сто историй любви Джульетты. Эвелин Скай

разражается ликующими возгласами.

      Одна я молчу, глядя на знакомый профиль. Много лет назад, когда надо мной издевались в школе, я придумала себе лучшего друга, и он помог мне это пережить. Воображаемый друг остался и вырос вместе со мной, хотя мне давно пора отказаться от детских игр. А еще он был героем каждой моей зарисовки.

      И вот стоит передо мной. Во плоти. Трудно сказать, сколько ему лет – по такому лицу не определишь. Но если это тот самый парень, которого я рисовала в воображении, то ему тоже около тридцати.

      Его черты до боли знакомы: густая копна темных волос, задумчивые голубые глаза, таящие множество секретов. Шрам от ножа на подбородке – после драки в португальском баре, о которой у меня тоже есть рассказ. Широкие, чуточку сутулые плечи, как будто он много повидал на своем веку и все-таки выжил.

      В зарисовках, написанных мной за много лет, мы с ним пережили приключения и радости, познали сладость первой любви, преданность и верность. Я видела, как ветер треплет его волосы, когда он ныряет со скалы в океан. Знаю соленый вкус его кожи. Помню его голос, когда он тихонько напевает колыбельную перед сном, и ритм его дыхания.

      Но мы никогда не встречалась – до сегодняшнего дня я даже не знала его настоящего имени. Себастьен. Несмотря на холод, у меня потеют ладони. Разве может выдуманный персонаж существовать на самом деле?

      Себастьен подходит к бару, чтобы помочь Бетси разнести пиво. Меня это не удивляет, потому что соответствует моим представлениям о нем. О выдуманном герое.

      Я слежу за каждым его движением. Он идет по залу и раздает пиво. Ничего особенного не говорит, только широко улыбается. Люди тянутся за напитками, дружески похлопывают капитана по спине, трогают за плечо в знак благодарности, радостно улыбаются. Видно, что Себастьена здесь все любят.

      Я тоже хочу с ним познакомиться. Прежняя Элен, застенчивая, неуверенная в себе, вжалась бы в кресло и даже не подумала открыть рот. Сидела бы тихонько в своем уголке, с которым уже свыклась, и терзалась сомнениями: вдруг ее отвергнут?

      «Нет, – говорю себе я. – Новая Элен совсем другая, смелая и решительная. Встань. Ты можешь».

      Закончив раздавать пиво, Себастьен возвращается к своему столу. Рыбаки в приподнятом настроении чокаются бокалами, а Себастьен скромно прячется в угол, чтобы вся слава досталась его команде.

      Я медленно встаю и с колотящимся сердцем пробираюсь сквозь толпу людей, которые поздравляют экипаж с отличным уловом.

      Сначала Себастьен не замечает моего приближения. Он рассеянно крутит стоящий перед ним пивной бокал – два оборота по часовой стрелке, один против. Я останавливаюсь как вкопанная, потому что именно так он делает в моих зарисовках. Не важно, где происходит действие: в хижине на вершине горы или в палатке посреди пустыни Сахара – если на столе стоит чашка, он каждый раз крутит ее именно так.

      Я не понимаю, как такое возможно.

      Нет, теперь, когда я решилась, нельзя идти на попятную. Я – снежинка, подхваченная порывом ветра, никто не остановит. И между