Искра. Сара Бет Дёрст

друг другу. Как две половинки целого».

      Он замурлыкал, глядя на неё широко открытыми глазами. Белые зигзаги в их радужках мерцали как молнии.

      Мина подняла голову, переключив внимание на незатихающие дебаты.

      – …отправим почтовый шар в столицу, пусть они разбираются. Наверняка это не первый такой случай, – говорила мама. – Уверена, были и другие дети, чьи звери им не подходили. Это не наша вина, что яйцо оказалось с браком, нас не за что наказывать. Пусть чей-то другой ребёнок подвергает себя опасности, резвясь в грозовых тучах далеко от дома. Но только не мой.

      Мина уставилась на нее разинув рот. Сообщение в столицу! Но она хотела всего этого! Хотела тренироваться и стать стражем – она мечтала об этом всю жизнь! Может, она не видела себя со зверем молнии – но какое это имеет значение? Они с Пикситом одно целое! Им предстоит изменить мир к лучшему!

      «Мама и папа думают, что знают, что для меня лучше. Но Пиксит – лучшее, что могло со мной произойти!» Её родные продолжали спорить, не обращая на неё внимания.

      Она взяла мордочку Пиксита в руки, посмотрела ему в глаза и сказала одновременно вслух и мысленно:

      – Кто бы что ни говорил, ты не ошибка. Тебя не нужно исправлять. Ты Пиксит, и ты принадлежишь мне, а я – тебе, навсегда.

      Он замурлыкал.

      «Навсегда».

* * *

      Близился вечер, но Мина так и не придумала, как убедить родных, что Пиксит не ошибка. Пропустив мимо ушей её слова, они с утренней почтой отправили в столицу воздушный шар с письмом, в котором спрашивали совета, и теперь ждали ответа.

      Наблюдая за обедающим на крыльце Пикситом, Мина старалась не впускать в свои мысли беспокойство. Фокус был в том, чтобы ни на чём надолго не заострять внимание. Поэтому до него долетал лишь невнятный шёпот.

      «Ты много думаешь. Но это ничего. Особенно если ты так и будешь кормить меня хрустяшками».

      «Это картофель, – сказала она ему. – Обычно их сначала готовят».

      «Что за ужасная идея!»

      Она улыбнулась. «Порой людям по душе ужасные идеи».

      Он уже съел двенадцать клубней.

      Позади них скрипнула кухонная дверь.

      – Вот, попробуй, – сказала мама Пикситу, ставя перед ним миску. – Это сладкая вода. Я слышала, звери молнии её любят.

      Он попробовал на язык:

      «Ммммм!» – И, погрузив в миску всю морду, принялся громко лакать, брызгая во все стороны.

      Мина со смехом отодвинулась, спасаясь от капель.

      Пиксит приподнял голову:

      «Что… ой». – Он весь промок, с опавших ушей капала вода.

      Мама, тоже не избежавшая сладких брызг, вздохнула и вернулась в дом, бормоча себе под нос:

      – Так не должно быть. Это всё неправильно.

      Пиксит с грустью смотрел ей вслед.

      «Пей сколько хочешь и брызгай сколько хочешь, – сказала Мина, желая его подбодрить. – Ты бы видел, что устроили Ринна и Беон, когда впервые ели самостоятельно». Она прокрутила воспоминания о том дне, чтобы он тоже увидел комки овсянки повсюду. В буквальном смысле. На всех окнах. У всех в волосах.