Не говори маме. Саша Степанова

что он решится меня догонять, однако он догоняет. Я не хочу его видеть. Попрошу перевести меня в другую группу, потому что не смогу сидеть с ним в одной комнате и дышать одним воздухом. Но говорить по-прежнему не получается, поэтому я надеюсь, что все это он поймет и так.

      – Что я тебе сделал?

      Такой беспомощный вопрос, и сам он какой-то беспомощный, с покрасневшей скулой и дрожащими губами, с этим своим запахом можжевельника, – вот что ты наделал, зачем все испортил, взял и испортил, хотя могло быть иначе.

      – Дай пройти.

      – Объясни, пожалуйста. Я правда не понимаю.

      Над нашими головами шелестят еще зеленые листья березы. Переведут ли меня в другую группу? Осень в этом году слишком добра к нам, сентябрь как продолжение августа. Все говорят о второй волне пандемии и переходе на дистанционку. Я мечтаю о дистанционке. Есть ли вообще она, эта другая группа?

      – Все ты понимаешь. Вчера меня ограбили. А привел меня туда твой дружок Илья.

      С лица Джона стремительно сходит краска, даже губы белеют. Я видела нечто подобное всего однажды: так побледнела мама Марта, прежде чем схватиться за сердце и сползти по стене. Но Джон просто смотрит на меня не моргая, и во взгляде его битое стекло.

      – Как ты?

      – Меня не тронули. Рюкзак забрали.

      Он кусает губы и напряженно размышляет. Поле моего зрения наконец расширяется: поодаль стоят девчонки, не знаю, слышат ли они наш разговор, но мне бы этого не хотелось; двери колледжа то и дело открываются и закрываются; мимо проходят люди. Мы всем мешаем.

      – Как выглядели, помнишь? – спрашивает Джон после минутного молчания.

      – Да никак. С Ильей была девушка, невысокая… Я подумала, что ее избили.

      – Сестрица его, ясно. Преля сегодня, кстати, не пришел и на сообщения не отвечает. А ты приходи. – Голос тускнеет, битое стекло похрустывает на зубах. – Завтра приходи. Он все вернет.

      Доверять ему страшновато, но никогда больше не появляться на занятиях тоже не вариант. Так почему бы не завтра?

      – Преля – придурок конченый. Прости, но мне придется…

      Мне придется убить тебя, ведь только так я буду знать точно, что между нами ничего и никогда уже не будет возможно[7].

* * *

      – Мурашки от нее. Жуткая.

      – Обычная песня, чего ты? Пойдем, холодно стоять…

      И мы пошли. Нас соединял проводок наушников – от шапки к шапке. Снег шел с нами – кажется, уже неделю не прекращался, и ветер сразу со всех сторон – влажный, хлесткий, совсем не зимний. На светофорах мы обнимались, наскоро грелись и бежали дальше. Нужно было успеть купить подарок общему другу, любителю комиксов: он устраивал пижамную вечеринку. И хотя время уже поджимало, это не мешало нам замирать у витрин магазинчиков на Мясницкой и рассматривать новогодний декор: всех этих оленей, заснеженных сов и обернутые мишурой подсвечники, – запрокидывать головы и любоваться

7

Песня «Возможно» группы «МЫ».