Пусть все твои тревоги унесут единороги. Мелоди Миллер

на трапеции со своим новым возлюбленным, мама в золотом наряде акробатки с длинными вьющимися волосами. Они развеваются, в то время как она исполняет фигуры высшего пилотажа. Мама хватает своего партнера за руку, совершает пируэт, грациозно поворачивается. И…

      – Манон, ты здесь? Не хочешь поужинать со мной? – слышится голос Маттео за дверью.

      – Да, я уже иду, дай мне пять минут.

      Пять минут – время стереть это видение, прилипшее к сетчатке глаза…

      «Это Бог наказал ее», – повторяет ее отец после страшного падения.

      «Эта фраза отвратительна! У мамы были мечты. Широкая улыбка, любящие руки, завитки волос… А теперь ничего нет, только кровь на слипшихся завитках. А меня в тот день с ней не было. А потом я вела себя ужасно. О чем это я мечтаю? С каких пор мои мечты валяются на полу?» – спрашивает себя Манон.

      Она вытирает слезу, умывается холодной водой, надевает бежевое льняное платье, белые парусиновые босоножки на танкетке и присоединяется к Маттео.

      Ибица, вилла Stella,

      8 апреля, 8 часов вечера

      Сидя на полированном паркете в гостиной, Маттео играет с Жоржем. Он чешет его за ухом, прячет предметы и делает вид, что находит их, гладит пса, разговаривает с ним. Манон наблюдает за ним из коридора. Он босиком, в светлых джинсах и рубашке в синюю клетку. Его волосы стянуты резинкой, а на затылке угадывается вторая татуировка, поменьше этой. «Сколько у него их?» – задается она вопросом.

      Красивый лабрадор прыгает повсюду, виляет хвостом, тявкает от счастья.

      – Он выглядит довольным.

      – Ах, чао, Манон, я не слышал, как ты пришла.

      Жорж весело бежит ей навстречу. Она обнимает пса. Тот уже приготовился вилять хвостом и бегать вокруг нее. Манон хватает его за большие лапы и несколько секунд танцует с ним. Маттео рассматривает ее, не говоря ни слова. Ее затылок, цвет кожи и глаз… что-то в ней глубоко трогает его.

      – Ты любишь собак? – начинает он.

      – Обожаю!

      – У тебя есть собака в Париже?

      – Нет, не хватает места, к сожалению.

      «И не хочу, чтобы повсюду была его шерсть», – думает ее внутренний Дарт Вейдер.

      – Пойдем, выпьем аперитива, – говорит он, увлекая ее к бару. – Спритц? Тебя это устраивает?

      – Нет, спасибо, я не пью спиртное.

      Он удивленно оборачивается, садится за барную стойку и хватает бокалы.

      – Никогда? Даже вино не пьешь? Для француженки это странно, не так ли?

      – Иногда пью вино. Но стараюсь избегать этого. Я готовлюсь к марафону, у меня довольно строгий график питания.

      – Ах, хорошо! Газированная вода? Томатный сок?

      Она кивает и садится на высокий табурет. Она не хочет отступать от своих правил – не употреблять алкоголь в течение нескольких месяцев тренировок.

      – Томатный сок – это прекрасно.

      – Определенно! Я предложил Жанне присоединиться к нам, она что-то рявкнула на улице. Полагаю, она занята.

      – У нее был телефонный разговор с крупным