Скользящий по линиям жизни. Ладушкин Оладушкин

ированы. Без внешних повреждений, но уже далеко за той гранью, которая отличает новый автомобиль от подержанного.

      В этой машине умерло как минимум три человека, но это было с полгода назад. Все умерли насильственной и очень непростой смертью, даже не подразумевающей обычную аварию. Я не собирался ковыряться с автомобилем глубже, так как всё это было сейчас неважно, и, не задерживаясь, пошел к своему дому. Я знал, кто меня ждет и зачем.

      Он сидел на скамейке и рассматривал обертку от шоколадки, кусочек которой неспешно пережевывал. Огромный грузный мужик. Лицо невыразительное, но глаза живые и подвижные. Ничего особенного в его образе не выделяется. Одежда средней поношенности, темная рубашка в клетку, джинсы, потертая кепка с какой-то мультяшной физиономией. Эдакий менеджер средней руки, уехавший на дачу. Я медленно подошёл и сел рядом с ним.

      – Какао хоть есть в составе или одна химия? – спросил я.

      – Да ерунды тут всякой насовали, – ответил он негромко. – Вот сижу, читаю всякие Е с цифрами. Хрен поймешь, что же такое я сейчас жую. Единственное радует, что хоть орехи не подделали. Меня, кстати, Семён зовут, – сказал он и протянул мне ладонь для приветствия.

      – Здравствуй, Илья, – ответил я и пожал его руку. – Рад с тобой наконец-то встретиться в реальности.

      Он нисколько не удивился, посмотрел мне в глаза и очень серьезным голосом задал вопрос:

      – Насколько хорошо ты помнишь нашу с тобой последнюю встречу?

      – Да забудешь её, – ответил я.

      Он молча изобразил из себя слушателя, который ни за что не прервет рассказчика, пока не услышит ответ.

      Вопрос Ильи был непростой и требует некоторого объяснения.

      Предыстория.

      Однажды, не так давно, я решил попасть в сон президента той страны, в которой живу. И не то чтобы с какой-то целью: асфальт выпросить для нашей улицы или попросить соломы на зиму для скотины (я ведь солому не ем, а другой скотины в доме не держу). Захотелось проверить, а возможно ли это в принципе. Может, мне не хватало впечатлений каких-то или ещё чего, но раз уж хочется, то надо реализовывать. Хотя лукавлю, знал, что делаю. Правильно это было в тот момент. Открывало это для меня линии жизни, на которые по-другому было бы попасть труднее, чем таким вот образом.

      Встретиться с кем-то во сне можно многими способами. Есть простые способы, есть сложные. Есть культурные, есть насильственные. Выбрал я самый, как мне казалось, «мягкий способ» и начал его реализовывать. Решил записаться на прием. А что? Президент всё-таки. Без приглашения вламываться неприлично, да и охраняют сон такого человека многие. Я же не похулиганить, я по делу.

      На набережной было тихо, солнечно и безлюдно. Я любил осознаваться во снах именно в таких местах. Никакой городской суеты, метеоритных дождей и говорящих троллейбусов. Я шел по-над дорогой и ждал того, кто достаточно близок к президенту, но с кем можно встретиться без нарушения периметра безопасности первого лица.

      Для реализации своих планов во сне достаточно двух составляющих: осознанности и намерения. Термин «намерение» привнес некий перуанский любитель грибочков по имени Карлос, и это слово прижилось. Оно очень неплохо выражает суть того необъяснимого, что нужно делать, чтобы реализовать нечто иное необъяснимое. Непонятно? Да и наплюйте на понимание. Намерение – это не желание что-то сделать, а фактическая уверенность, что это уже сделано или делается прямо сейчас. Стало ещё непонятней? Забудьте вообще это слово. С этими грибными магами всегда так: вроде и слова используют мирские, но смысл в них закладывают настолько глубинный, что иногда кажется, он отсутствует.

      Так вот, иду я в своем осознанном сне с четким намерением встретиться с пресс-секретарем президента и жду, когда же он соизволит, так сказать, почтить меня. На всякий случай помогаю ему в этом в меру способностей и умений. Как помогаю? А как помогают в реальности, когда нужно кого-то встретить? Машину высылают, чтобы привезла гостя. Вот и я выслал.

      Получилось с первого раза. Почтил он меня визитом. Остановилась на набережной старая черная «Волга» с розовыми мигалками, и передо мной открылась задняя пассажирская дверь. Я сел в машину, и она мягко тронулась по дороге, неспешно набирая скорость. На меня с интересом смотрел взволнованный немолодой усатый человек, знакомый каждому, кто хоть иногда смотрит телевизор.

      – Здравствуйте, – сказал он.

      – Мне вот настоятельно рекомендовали с вами встретиться, – добавил он, немного нахмурился и уточнил: – Вы ведь понимаете, кто я?

      Я хотел было пошутить, но с моим чувством юмора надо быть поаккуратней, и я вовремя об этом вспомнил. Переборов желание сморозить что-нибудь эдакое, я поздоровался.

      – Да, Дмитрий, я знаю, кто вы, но вы меня прямо с первых слов заинтриговали. Удовлетворите моё любопытство, кто же вам мог порекомендовать встречу со мной?

      Он ухмыльнулся, но ответил:

      – Есть у нас специальные ребята, которые, как бы вам помягче сказать, не пускают таких, как вы, в наши сны. И они же должны были не выпускать в чужие сны меня, если я этого не хочу…