Джанго Рейнхард. Я проснулся!. Майкл Дреньи

косынками, завязанными на шее. Об их появлении возвещал стук деревянных башмаков по парижским булыжникам. Вскоре овернцы завоевали всеобщее уважение за свое стремление добиться успеха. Оноре де Бальзак в своем «Кузене Понсе» в 1848 году создал карикатурный образ прижимистого, но трудолюбивого овернца-переселенца, который «жаждал золота, как черти в аду жаждут райской росы».

      Кафе стали центром жизни овернцев в Париже. Многие овернцы стали владельцами кафе – простых заведений, без модерна и бронзовой отделки, как в эльзасских брассериях или центральных парижских бистро. Как правило, в них не было ни столов, ни стульев, а из мебели был только бар – деревянная или, в зависимости от материального положения владельца, оцинкованная стойка. Многие владельцы сами играли на мюзете, и их нередко просили сыграть что-нибудь из старых песен, когда они изрядно выпивали вина. Другие специально нанимали музыкантов, таких как Бускатель, и по воскресеньям приглашали своих друзей, чтобы потанцевать свои овернские танцы в размере три четверти. Эти вечера были той самой «райской росой» после тяжелой рабочей недели.

      Вскоре мюзет можно было услышать чаще, так как открывались танцевальные залы, известные как bals musette. К 1880 году в Париже насчитывалось около 150 залов. В 1890 году газета «Фигаро», со свойственным ей сарказмом, сообщала, что, похоже, «бал-мюзет» есть в каждом магазинчике овернцев. Днем Бускатель работал в котельной и медником – типичная работа среди овернцев. Но когда наступала ночь, он брал свой мюзет и отправлялся играть. Он отточил свой грубый деревенский стиль, и его мюзет уже не звучал, как пастушья свирель, предназначенная только для козьего уха. Записи Бускателя говорят о нем как о музыканте, способном извлекать чарующие звуки даже из такого ограниченного в музыкальных возможностях инструмента. К 1903 году Бускатель стал звездой маленького бистро Аи Chalet, теснившегося между магазинами металлолома и бакалейными лавками на улице, известной всем как «рай для овернцев на земле» – улице Лапп.

      Улица Лапп была простой, уродливой улицей – дворняжкой парижского бульвара. Но все, чего ей не хватало днем, компенсировалось ее завораживающим очарованием ночью, когда улица оживала.

      Пока высший класс Парижа прогуливался по Елисейским полям, овернские котельщики выпускали пар именно здесь. Короткая улочка шла прямо от улицы Рокетт до улицы Шаронн и была широкой настолько, чтобы по ней могла проехать всего одна повозка – обычно это была жандармская «Черная Мари». С наступлением темноты фабричные рабочие и районная шпана прибывали сюда толпами, толкали друг друга, чтобы попасть внутрь, кружились на танцплощадке с продавщицами и улаживали свои споры с помощью выкидных ножей. Каждый день с наступлением рассвета улица Лапп просыпалась, словно нищий в окружении мусора и битого стекла, с серым от похмелья лицом, проклинающий утро и готовый повторить все с начала, лишь только сойдет благодать темноты.

      Именно на улице Лапп Бускатель был коронован как король мюзета. Он бросил свою прежнюю работу, чтобы