Сливовый календарь любви. Тамэнага Сюнсуй

опускает ее на пол рядом с собой, и в это самое время издали доносится звон… Это утренний колокол храма богини Каннон.

      Глава вторая

      «Далеки и все же близки

      Женщина и мужчина»[14] –

      Да, справедливы слова дамы Сэй,

      Как тонок кисти намек!

      Итак, Ёнэхати и Тандзиро

      Друг другу в любви клялись,

      Хоть домом им были кулисы театра,

      Где страсть на сцене дают.

      Клятвы этой не преступив,

      Верность они сберегли.

      И вот на окраине, «На меже»,

      Снова в пучину любви!

      На рваных циновках,

      На ложе болезни –

      Связь такая прочна ль?

      Но не жалеет она ни о чем,

      В яшмовый паланкин

      Сесть не спешит,

      Ведь ее любовь

      Обету былому верна.

      Те, что живут в селенье цветов,

      Где быстротечность – закон,

      Знают цену своим словам,

      В этом их гордость и честь.

      На лице хозяина комнаты, Тандзиро, гримаса боли.

      Тандзиро. Ёнэхати, налей-ка мне в чайную чашку вон то лекарство… Сердце колотится…

      В это время Ёнэхати расчесывает ему волосы своей гребенкой.

      Ёнэхати. Что с вами? (Перепуганная, подает лекарство.)

      Тандзиро. Да так… (Улыбается.)

      Ёнэхати. Ох, не тем мы занялись! (Лукаво смеется.)

      Тандзиро. Да ладно, ничего. А как там О-Тё поживает?

      Ёнэхати. О-Тё? Да, эта девочка тоже измучилась – что правда, то правда. К тому же хозяин, Кихэй, как-то подозрительно к ней внимателен, неспроста это. Я, конечно, стараюсь быть с ней рядом и опекать, но, как ни говори, она догадывается… Ну что между вами и мной… По правде сказать, мне с ней нелегко.

      Тандзиро. Мы ведь с ней вместе росли… Такая милая… (Лицо его омрачается.)

      Ёнэхати. Вот-вот. Кто с детства знаком, тот всегда милее. (Тон ее становится холодным.)

      Тандзиро. Да нет, я не говорю, что она мне как-то особенно дорога. Я только говорю, что жаль ее.

      Ёнэхати. Понятное дело. И я про то же. (Даже когда от ревности глаза ее сощурены, она выглядит миловидной.)

      Тандзиро. Ты сумасшедшая. Сразу начинаешь злиться и уже не слышишь, что тебе говорят.

      Ёнэхати. Конечно, я сошла с ума. Только сумасшедшая может явиться к человеку, у которого есть невеста, ваша О-Тё, и сидеть возле него, потому что ему плохо.

      Тандзиро. Теперь ты все сказала. Как хочешь. Ты сама себе хозяйка. (Отворачивается.)

      Ёнэхати. Ой, вы сердитесь?

      Тандзиро. Не важно, сержусь я или нет, оставим это.

      Ёнэхати. Да, но ведь это все потому, что вы назвали О-Тё своей милой… Я невольно ответила…

      Тандзиро. Я сказал, что жалею ее, а не то, что она моя милая.

      Ёнэхати. А это не одно и то же? Славная, милая, хорошенькая, бедненькая… Ну, простите мне, если я не права.

      Тандзиро. Ладно, не надо.

      Когда он это говорит, глаза ее увлажняются от слез, ведь она с самого начала опасалась, как бы не оттолкнуть

14

«Далеки, и все же близки…» – Строки из произведения X века «Записки у изголовья» («Макура-но соси»), отрывок 167. То, что близко, хотя и далеко: Обитель райского блаженства. След от корабля. Отношения между мужчиной и женщиной. (Пер. В. Марковой)