Эфирион. Сирин Тлен

азе этого приключения целиком. Это не сказка. Это не в коем случае не быль. Это именно приключение. Книга. Не больше, не меньше.

      Мир новый. Но его построили люди. А люди даже если их не существует…

      (Ваша нетлеющая Сирин)

      Сказание о несуществующем городе

      Во времена человеческой глупости.

      Люди вели Беспощадную Войну.

      Они верили, что мир на Земле наступит только тогда,

      Когда прольётся чья-то кровь.

      И она пролилась.

      Небо оплакивало дурные мысли своих детей,

      Но как повелось, сыны делали все вопреки отцам.

      Алые реки разлились по свету,

      Сметая всё на своём пути.

      Поглощая один город за другим.

      Люди одумались. Взмолились Небу.

      Но было уже слишком поздно.

      В воздухе навсегда останется гарь. Облака заменили пепел и сажа.

      Небо раскололось.

      В густой топи захоронена целая цивилизация.

      За что же ты так наказываешь нас?

      Вопрошали люди Небесам.

      Но Небо уже не имело сил для ответа.

      Истерзанное оно затаилось среди своих детей.

      В надежде, что однажды они найдут ключи от дома.

      Шли годы. Эпохи сменяли друг друга.

      Никто уже не помнил какое оно – Небо.

      Никто о нем и не слышал.

      Ветер унес всю сажу и пепел по разным сторонам.

      А вместе с ними ушла и боль человеческая.

      Уж так устроено наше сердце.

      Коли оно не разрывается и не тоскует – значится всё хорошо.

      Но Ветер всё помнит. И однажды кто-то откроет дверь.

ЧАСТЬ 1 | ОНЕЙРОИД

      Глава никакая (которую тем не менее рекомендую к прочтению)

ДАРТМУР

      Он воткнул лопату в сырую землю и также непринужденно шлепнулся в грязь рядом со свежей могилой. На нём было дорогущее кашемировое пальто…

      Эта дрянь никогда не жалела вещи, которые её окружали.

      Сидел так с минуту. А потом завалился на бок, хохоча так громко, что в рёбрах сжимало у рядом стоящих. Перебирал в руках комочки земли, а когда казалось, наконец успокоился, рванул к насыпи, разгребать её, подобно последней псине в подворотне в поисках пищи.

      – Авель, прекрати!

      Пришлось оттащить его.

      – Слышишь? Она зовёт… – Все помнят его голос, этот надрыв передавался каждому, застревая где-то поперек глотки, всем кроме одной… – Вы слышите?! Она же кричит!

      В ушах начинало свистеть.

      Он порывался вернуться, но алый плащ возник перед носом.

      – Авель, тебе нужно подняться.

      – Почему её никто не слышит… Почему ТЫ её не слышишь?!

      – Потому что она мертва. Ты сам её закопал. Помнишь? Это было пару минут назад. Хочешь я напомню?

      И с каждым словом свист становился громче.

      – Почему ты их не остановила? Это была и твоя дочь тоже…

      – Теперь нет.

      Его съедала изнутри. Если у Вас нет детей, то просто закиньте своего хомячка в блендер и испытаете похожее чувство. Я же могла его понять, но у меня не было сил на чью-то еще боль…

      Голоса сливались в тончайший писк, пульсируя под виском. А когда чайник вскипел, уже и не хотелось… Не пить, не говорить, да и не…

      – Мама, а папа чашку уронил!

      – Авель, ты в порядке? Опять приступ?

      Теперь всё прояснилось. И кажется, я вернулся в своё сознание. А когда тонкие пальцы скользнули по моей щеке, получилось что-то и сказать

      – На счастье, Лер, у нас его так мало. Давай еще что-нибудь разобьём?

      Какой прекрасный жест, наверно на него способны лишь любовники. В нём столько нежности, но лжи, пожалуй, больше.

      Звонкий треск отдёрнул её от меня.

      – Лера!

      – Папа же разрешил разбить…

      – Так, хорошо, давайте-ка мы просто позавтракаем, и никто больше ничего не будет бить. Хорошо?

      Со звоном вторая тарелка встретилась с полом.

      – Вот ещё! Я уже настроился разбить сегодня всё!

      Самые тягучие дни ты проживаешь в страхе или в принятии решения. Наиболее отвратительно, когда это один день. Принятие неизбежности катастрофы смешивается с кровью, как мёд в чае – медленно. Ты можешь либо смириться и делать вид, что всё хорошо, пока не сдох. Либо. Повернуть всё в свою сторону. В конце концов, мёд лечит. А когда катастрофа воспринимается, как простуда, от неё проще избавиться.

      – Меня беспокоит, что в последний месяц, так много скачков. Почему они не выписали препараты? Это же должно лечиться.

      Конечно, тебя это беспокоит. Тебе ужасно это усложнит работу, стоит начать мне их контролировать…

      – Ты