Мастер и Маргарита. Михаил Булгаков

было бы разъяснить!

      – Ну, что же, теперь, я надеюсь, вы вспомнили мою фамилию?

      Но Степа только стыдливо улыбнулся и развел руками.

      – Однако! Я чувствую, что после водки вы пили портвейн! Помилуйте, да разве это можно делать!

      – Я хочу вас попросить, чтобы это осталось между нами, – заискивающе сказал Степа.

      – О, конечно, конечно! Но за Хустова я, само собой разумеется, не ручаюсь.

      – А вы разве знаете Хустова?

      – Вчера в кабинете у вас я видел мельком этого индивидуума, но достаточно одного беглого взгляда на его лицо, чтобы понять, что он – сволочь, склочник, приспособленец и подхалим.

      «Совершенно верно!» – подумал Степа, пораженный таким верным, точным и кратким определением Хустова.

      Да, вчерашний день лепился из кусочков, но все-таки тревога не покидала директора Варьете. Дело в том, что в этом вчерашнем дне зияла преогромная черная дыра. Вот этого самого незнакомца в берете, воля ваша, Степа в своем кабинете вчера никак не видал.

      – Профессор черной магии Воланд, – веско сказал визитер, видя Степины затруднения, и рассказал все по порядку.

      Вчера днем он приехал из-за границы в Москву, немедленно явился к Степе и предложил свои гастроли в Варьете. Степа позвонил в Московскую областную зрелищную комиссию и вопрос этот согласовал (Степа побледнел и заморгал глазами), подписал с профессором Воландом контракт на семь выступлений (Степа открыл рот), условился, что Воланд придет к нему для уточнения деталей в десять часов утра сегодня… Вот Воланд и пришел. Придя, был встречен домработницей Груней, которая объяснила, что сама она только что пришла, что она приходящая, что Берлиоза дома нет, а что если визитер желает видеть Степана Богдановича, то пусть идет к нему в спальню сам. Степан Богданович так крепко спит, что разбудить его она не берется. Увидев, в каком состоянии Степан Богданович, артист послал Груню в ближайший гастроном за водкой и закуской, в аптеку за льдом и…

      – Позвольте с вами рассчитаться, – проскулил убитый Степа и стал искать бумажник.

      – О, какой вздор! – воскликнул гастролер и слушать ничего больше не захотел.

      Итак, водка и закуска стали понятны, и все же на Степу было жалко взглянуть: он решительно не помнил ничего о контракте и, хоть убейте, не видел вчера этого Воланда. Да, Хустов был, а Воланда не было.

      – Разрешите взглянуть на контракт, – тихо попросил Степа.

      – Пожалуйста, пожалуйста…

      Степа глянул в бумагу и закоченел. Все было на месте. Во-первых, собственноручная Степина залихватская подпись! Косая надпись сбоку рукою финдиректора Римского с разрешением выдать артисту Воланду в счет следуемых ему за семь выступлений тридцати пяти тысяч рублей десять тысяч рублей. Более того: тут же расписка Воланда в том, что он эти десять тысяч уже получил!

      «Что же это такое?!» – подумал несчастный Степа, и голова у него закружилась. Начинаются зловещие провалы в памяти?! Но, само собою, после