Мальтийская цепь. Михаил Волконский

разные, ожерелья, браслеты… все есть. Хоть бы в Вилаврали[9], что ли, пошла – там, говорят, так хорошо… и народ, и все… А то что ж сидеть-то так!

      Графиня, по-прежнему улыбаясь, смотрела на старуху слушая ее вечные сетования.

      – Полно, няня, ну что я туда пойду? Зачем? – повторила она всегдашний свой ответ и, повернувшись на бок, потянула на плечо свою шубку, а затем спросила: – Что, граф еще не вернулся?

      – Вернулся, вернулся, мой друг, – послышалось в ответ в дверях, и граф Павел Мартынович плавною, балансирующею походкой, на цыпочках, подлетел к жене, нагнулся и поцеловал ее розовый локоть.

      – Ты где был?

      – На Вилла-Реале, – заговорил граф, жестикулируя (он перенял эту привычку от итальянцев). – Ах, как там хорошо! Все новости, все сейчас узнаешь… Послушай, Катрин, когда я наконец добьюсь того, что мы поедем вместе… куда-нибудь?..

      – Ты – точно вот няня, – перебила Скавронская и показала на старуху.

      – Ах, няня!.. Здравствуй! – обратился к ней граф.

      О, donna amata! О, tu che fui dura

      E La speme, cacciai di mia naturai[10] —

      пропел он речитативом стихи собственного сочинения для либретто одной из своих опер.

      Няня при слове «dura» сердито покосилась на него и проворчала:

      – Ну, уж вы всегда, ваше сиятельство!..

      – Нет, кроме шуток, Катрин, – снова обратился граф к жене, – ты знаешь, я из верного источника узнал, что говорят, будто я тебя держу взаперти… Представь себе!.. Это я-то, я!.. Ну, скажи, разве я похож на северного варвара, а? – и Скавронский рассмеялся.

      Графиня продолжала лежать серьезною.

      – Ах, не все ли мне равно, что говорят! – сказала она и отвернулась.

      – Да, но согласись сама, что положение посла, наконец, обязывает, – начал было Павел Мартынович, но запутался, щелкнул языком и снова пропел фальшиво:

      О, donna ama-ata…

      – А петь так положение посла позволяет? – спросила Скавронская.

      Граф прищурился и поджал губы.

      – Ну ничего, дома можно, а? Ведь можно?.. И к тому же я потихо-о-оньку…

      – Полно… при няне! – остановила его жена по-французски.

      – Ах! То при няне, то без няни! – полураздраженно заговорил он. – Ну что ж это, и спеть нельзя! Нет, знаешь, это у тебя от «капризов», как называют это французы… Просто оттого, что ты одна постоянно… Вот и все. Послушай, Катрин, голубушка, – вдруг приступил он к жене, складывая руки и почти на колена сползая с маленького кресла. – Послушай, ну познакомься ты хоть с кем-нибудь… Ну позови кого хочешь… Я со дна морского достану, кажется.

      Графиня долго молчала, а потом вдруг обернулась к мужу и тихо проговорила:

      – Познакомь меня с графом Литтою!

      X. Граф Павел Мартынович

      Граф Скавронский вышел от жены задумчивый и серьезный.

      – Позовите ко мне Гурьева Дмитрия Александровича, – приказал он мимоходом лакею, попавшемуся ему на дороге, и, миновав длинный ряд роскошно разукрашенных

9

Вилла-Реале.

10

О, любимая женщина! О, ты, которая была неприступною и изгнала надежду из моей груди! (ит.).