Из глубин. Вера Камша

говоря, он готов вытаптывать цветущие луга коровьими стадами и в благоуханных садах разводить червей, дабы откармливать ими нухутских петухов. Я мечтал о разделении кафедры изящной словесности. Я услышал о том, что словесность людям, занятым делом, вообще не нужна и является забавой дворян, которые вместо службы Талигу потакают своим извращенным – он так и сказал «извращенным» – прихотям. Если эти господа желают оплачивать увеселяющих их бездельников, пусть их, но господин Шёнау не намерен держать в университете нахлебников и отвлекать студентов от изучения столь любезной его покровителю прикладной скаредности.

      Университет без словесности, без гармонии, даже без астрологии, университет, где землеописание будет подменено достойным крестьянина набором знаний о том, что можно продать и съесть, вот что ждет Сабве под началом Шёнау. И я думал быть полезным этому человеку, думал, что он здесь будет изгоем. Да изгоями станут несчастные старики, которых господин Дюмени бросает на произвол судьбы. Сам же господин вице-академик описательных наук сохраняет свою мантию и переезжает в Малую Академию, заодно получая возможность месяцами гостить у дочери-баронессы. Конечно, если она согласится держать при себе родителей, напоминающих о ее низком происхождении. Впрочем, если Манрик и впрямь купил у Дюмени его отставку, то у Дюмени будут деньги, и немалые, а золото барону всегда пригодится. У несчастного так много трат – придворные туалеты, лошади, любовницы, приемы, портреты, на которых петухов изображают павлинами, а брюкву – розами.

      Древние поэты терялись, выбирая прекраснейшую, а я теряюсь, выбирая, кто омерзительней – тупой аристократ или продажный и корыстный сьентифик. Мне хватило пяти часов в обществе самодовольного, лысого, румяного глупца и обеда с привезенными им помощниками, числом восемь, чтобы понять – спасти от них Сабве может лишь потоп или землетрясение. Небытие лучше превращения пусть и жалкого, но университета в смесь мануфактуры и ссудного дома.

      Обо мне в моем присутствии не говорили, на это нагрянувших в Сабве торгашей все же хватило, но в их взглядах читалась: места в их школах низшей науки таким как я нет. А где есть? Я могу переехать к сестре и, опираясь на память, закончить свой труд, для защиты которого затем придется изыскивать средства, но где? Искать место в другом университете? Чужаков без средств и связей не ждут нигде, к тому же вошедший в силу тессорий рассылает своих приказчиков по всему королевству. Выехать из Талига, не оплатив свои дипломы, я не могу. Когда-то право на стипендию от короны казалось мне благом, но на деле оказалось ловушкой. Моему приемному отцу было по силам оплатить мое обучение, мало того, он даже собирался это сделать, но я оказался слишком талантлив. Меня заметили и купили, а я этого не понял. В Талиге не следует ничего брать, подарков здесь не бывает, только приманки, и я вновь вынужден попасться. Я не сановный вор, не обдирающая арендаторов скотина и не жирный епископ. Бежать? Но разве я смогу бросить мои рукописи