ОБХСС-82. Павел Барчук

голосом спросил.

      – Слышишь, шизик, ну, мне-то, как брату скажи, это ты жениться не захотел?

      – Или ты в ж… – Я посмотрел на Семена.

      Росту в нем прибавилось, как и весу, а вот рожа все равно детская. В глазах – восторг светится. Поэтому, придержал язык и исправился.

      – Или ты к черту, Сеня. Два года? Ты совсем, что ли? Два года амнезию изображать. Ох, блин…Наташка злая была?

      – Шутишь? – Санька откровенно, не стесняясь, заржал. – Ее Андрюха еле оттащил. Потом еще два дня убеждали всем селом, что у тебя стресс. Мол, из-за родителей. Кроме вас троих ведь там никого не было. Но Наташка сказала, ей плевать на твои стрессы. И все. Ушла. Больше с тобой ни разу не говорила за все это время. Правда, и ты с ней тоже. Хотя, пересекаетесь изредка.

      – Где пересекаемся? Я в Зеленухи езжу?

      Сенька замолчал, глядя на меня с подозрением. Пару минут мы тупо пялились друг на друга.

      – Я не понял, Жорик…Ты что, одно вспомнил, а другое забыл? Нет, конечно. Как уехали мы тогда в Москву, ты больше ни разу не был в Зеленухах. Встречаться со всеми отказывался. Заявил, ты этих людей не знаешь и делать тебе с ними нечего. А Наташка, она сейчас тут, в Москве. Подожди…Ты на самом деле опять что-то забыл? Ох, ты ж, блин…А вот это очень плохо…

      – Почему плохо? За два года произошло ещё что-то? – Я насторожился.

      – Ну… Как сказать. Работа у тебя новая только что появилась. Ты Академию бросил и в другое место поступил.

      – Какая работа…

      Я догадывался по Сенькиному лицу, что скорее всего мне его ответ не понравится. Хотя, вообще вся ситуация, тоже не ахтец.

      Значит, Наташка, девушка, на которой я собирался жениться, считает меня то ли сволочью, то ли сумасшедшим. А может, и тем, и другим. Андрюха, сын Виктора, моего дядьки, хоть и двоюродного, тоже, очевидно, придерживается такого же мнения. Дед Мотя…

      – Блин…Матвей Егорыч жив? – Спросил я Семена, который продолжал меня буравить глазами.

      – Жив, конечно. Скачет, как конь с яйцами.

      – Сенька! Реально, где ты набрался выражений этих? – Спросил, но тут же вспомнил Зеленухи, деда Мотю и остальных. – Да, фигню сморозил … Если в деревню ездишь, странно, что еще так прилично изъясняешься. Так а почему плохо-то? Ну, да… Ладно. Вот так вышло. Теперь я помню, как жил в деревне, но не помню, что было последние два года. И что?

      – Ммммм… – Сенька резко отодвинулся вместе со стулом. – Ничего. Весело будет, думаю…

      В этот момент в кухню вернулась Антонина. В руках она держала деревянную вешалку, на которой весела…

      – Это что? – Спросил я и ткнул в домработницу. А точнее в ее руку. А ещё точнее, в вешалку.

      – Как, что? Форму приготовила. Отутюжила. Смотри, стрелками можно порезаться.

      Тоня расстегнула китель и показала мне одну брючину. Штаны висели перекинутыми через вешалку.

      – Тоня…Это – ментовская форма. Зачем она тут? И зачем она мне?

      Домработница посмотрела расстеряно на Семена.

      – Да все отлично. Не переживай.