Юми и укротитель кошмаров. Брендон Сандерсон

у трех разных художников, он чувствовал себя беззащитным. Все его эмоции и страхи вдруг вскрылись, как незатянувшиеся раны.

      Теперь же страх был надежно спрятан под грубыми мозолями опыта. Тем не менее Художник покрепче перехватил сумку и с кистью на изготовку покрался дальше. На стене он заметил отпечаток ладони с чересчур длинными пальцами, похожими на когти. Да, приближаясь к добыче, кошмар стремительно обретал форму.

      Художник нашел его в конце узкого переулка, у голой стены. Чернильно-темная сущность семи футов высотой отрастила две длинные руки, которые изгибались пуще необходимого, с вытянутыми кистями. Раскинув пальцы, кошмар цеплялся за стену. Его голова сквозь камень заглядывала внутрь здания.

      Высокие кошмары, особенно длиннопалые, всегда тревожили Художника. Похожие фигуры – фрагменты запертых в подсознании страхов – являлись в его собственных расплывчатых снах. Он неосторожно шаркнул ногой по брусчатке, и существо вытащило голову из стены и повернулось к нему. бесформенные черные струйки тянулись вверх, как дым от костра.

      Лица не было. Когда у кошмаров появлялись лица, это означало, что дело дрянь. Но, как правило, на передней стороне головы была кромешная мгла, буквально сочащаяся черной жижей, чуть похожей то ли на слезы, то ли на плавящийся свечной воск.

      Художник мгновенно возвел психическую защиту и успокоил разум. На тренировках этот важнейший навык нарабатывался в первую очередь. Кошмары, как и прочие хищники, питающиеся разумом, умели чувствовать мысли и эмоции. Они предпочитали самые энергичные, самые жаркие. Спокойный разум не представлял для них интереса.

      Тварь повернулась и снова сунула голову в стену. У здания отсутствовали окна, но такая мера предосторожности была нелепой. Кошмарам стены не помеха. Убрав окна, жильцы еще сильнее зажимались в своих каменных коробках, начинали страдать от боязни замкнутых пространств и усложняли работу художникам.

      Художник медленно, аккуратно достал из заплечной сумки холст – полотно в раме три на три фута. Положил на землю перед собой. Затем вынул тушечницу – черную, с потеками. Кошмаристы писали исключительно черным по белому, без применения других цветов, потому что требовалось изобразить подобие кошмара.

      Тушь была смешана таким образом, что давала множество оттенков серого и черного, но в последнее время Художник с этим особо не заморачивался.

      Он макнул кисть в тушь и склонился над холстом, но задержался, разглядывая кошмар. Чудовище продолжало испускать пар, и его силуэт по-прежнему оставался неясным. Скорее всего, это была первая или вторая вылазка кошмара в город. Чтобы обрести вещественность и стать опасным, требовалось не меньше десятка таких вылазок, и всякий раз приходилось возвращаться в Пелену, чтобы не испариться целиком.

      Судя по облику, этот кошмар совсем свежий, он вряд ли сможет навредить Художнику.

      Вряд ли.

      Тут-то и кроется загвоздка, почему художники так важны, но отнюдь не незаменимы.