Кофейный краш. Чэнь Хуэйцзюнь

снизошло вдохновение.

      Я покачал головой, мое недовольство сменилось сочувствием. Кроме меня здесь нет ни одного нормального человека.

      Ради собственной безопасности я отошел подальше от этих психов. Я посмотрел на улицу. За окном – голубое небо, под ним, на обочине, высокие деревья танцевали на ветру, а солнце проливало теплый свет на прохожих и дарило им счастье.

      И в такой прекрасный день мне приходится сидеть узником в четырех стенах, хотя я должен был отправиться в путешествие с друзьями.

      Настроение упало, и я почувствовал, как отчаяние наваливается на меня со страшной силой. Лучше бы я выпил черный кофе Синъянь со всей его мерзкой горечью.

      4

      К часу дня в кофейне не поменялось ровным счетом ничего: в зале по-прежнему сидели только чокнутый старик и писательница. Один что-то бормотал, обратясь к чашке кофе, а другая вовсю пыхтела, подбирая слова.

      Странное место, сюда заносит только ненормальных. Те, кто более-менее дружит с головой, ходят в ближайшее отсюда кафе «Дама», верно?

      Меня клонило в сон, и я, лениво потянувшись, зевнул.

      Синъянь подозвала меня, махнув рукой:

      – Иди-ка сюда!

      Я подошел и получил третью чашку кофе. Она сказала, что этот напиток называется «кофе от зевоты».

      В этот кофе Синъянь, наверное, добавила лимонный сок, и после него на деснах осталась кислая пленка, но никакого освежающего эффекта не последовало. Я пробовал сдержаться и не зевать, но физиология одержала победу над психологией, и я снова мощно зевнул.

      Тут дверь распахнулась, и в кофейню вошли мужчина и женщина, прямо вылитые красавица и чудовище. Красавицей была официантка, а чудовищем – хозяин заведения. Его, кажется, озадачило мое присутствие. Он глядел на меня, а я на него – так мы и смотрели друг на друга.

      Вскоре мужчина потерял ко мне интерес и направился к стойке, рассевшись на своем обычном месте. Как и вчера, он опять уставился куда-то на улицу и снова принялся медитировать.

      – Здравствуй, новенький! – приветствовала меня красотка официантка.

      – Здравствуй, коллега со странностями.

      – А?

      – Извини, я хотел сказать коллега-красотка.

      Девушкам нравится, когда их называют красотками. Вот и она радостно ответила:

      – Хоть я и красотка, ты лучше зови меня Сусу.

      – Сусу? Как марка молока? Ха-ха-ха! – Пришла моя очередь смеяться.

      Сусу не рассердилась, а, наоборот, засмеялась вместе со мной. Когда она смеялась, вид у нее был глуповатый и чуть-чуть нелепый – вылитая дурочка с переулочка.

      – А сколько тебе лет? – спросила Сусу.

      – Семнадцать. А тебе?

      – Угадай!

      Бывает у девушек такая дурацкая привычка просить угадать, сколько им лет. Она выглядела на двадцать два или двадцать три, но я нарочно сбросил пару годков, чтобы еще больше порадовать ее:

      – Тебе не дашь и двадцати.

      Само собой, Сусу даже затряслась от смеха и на радостях шлепнула меня по плечу:

      – Да ладно? Двадцать два!

      Ну вот!