Сухой овраг. Вера. Алиса Клима

немедленно спускайся! Я все расскажу маме! – крикнула Кира.

      – Кажется, он держит ее за руки, – сказала Надя. – А как тебе Григорий Александрович?

      Кира улыбнулась, правда, как всегда, ровно.

      – Он очень мил и хорош собой, не правда ли? Учтив и сдержан, и, кажется, ужасно устал от Веры, – подытожила Кира спокойно и без осуждения.

      – Да, я заметила, – так же спокойно согласилась Надя. – Вера совсем бесконтрольна. Ты думаешь, она влюблена в Подушкина?

      – Возможно, но достается Ларионову, – усмехнулась Кира. – Надо с ней поговорить.

      – Смотри, она подошла к краю, и Ларионов с ней!

      Через мгновение Ларионов прыгнул, и Вера, не раздумывая, вслед за ним, но не на «головку», а на «солдатика». Когда Вера вынырнула, она бросилась и обняла Ларионова за шею, следом – Подушкина и Алешу. Маша сослалась на усталость и решила вернуться на дачу, чувствуя, что Вера не может уделять внимание никому, кроме Ларионова.

      Кира закричала с берега:

      – Вера, пойди немедленно сюда! Сейчас же, Вера!

      Вера выбежала на берег и, смеясь, опустилась на коленки рядом с девочками, елозя на песке, как задорный песик.

      – Как отлично! Как здорово! Ну что же теперь ворчать, Кира! Я ведь уже прыгнула. Таки прыгнула!

      – Я не для этого тебя позвала, – спокойно сказала Кира. – Вера, сядь и слушай, иначе я все расскажу маме, и она этого не одобрит.

      Вера удивленно подняла брови, все еще смеясь. Кира и Надя сели спиной к реке, а Вера лицом, так что ее было хорошо видно с воды.

      – Вера, – начала с расстановкой Кира, – мы заметили, и это мнение не только мое, но и Нади, а значит, и другие могут это увидеть, что ты ведешь себя несдержанно. Мы все тебя любим и знаем, что ты активная, но ты переходишь границы.

      – Я просто прыгнула с вышки, – возразила Вера, собираясь убежать, но Кира была полна решимости и схватила Веру за руку.

      – Сядь, Вера. И речь не о вышке, хотя и это было очень опасно и неблагоразумно, как и все, что ты делаешь.

      – А о чем? – Вере не терпелось вернуться к Ларионову.

      – О Григории Александровиче.

      Вера почувствовала, как у нее стало темнеть перед глазами.

      – Так что же? – спросила она холодно. – Говори.

      – Вера, – невозмутимо продолжала Кира, – он – друг Алеши, Подушкина, наш гость, а главное – взрослый, чужой мужчина.

      Вера задрожала, словно ей вдруг стало холодно.

      – Чужой?! – повторила она, сдвинув брови.

      – Боже, Вера! – Кира была в недоумении. – Конечно.

      – Нет! – воскликнула Вера. – Ты ничего не понимаешь! Что за вздор?! Он не чужой. Мы просто узнали его вчера, но он не чужой! Не чужой! Какие пустяки ты говоришь, Кира!

      С воды было видно, что Вера раздосадована. Алеша смеялся и говорил Подушкину и Ларионову, что Вере достается «за смелость прыгнуть с вышки», но Ларионов чувствовал, что Вере достается за смелость быть такой, какой она была, то есть не такой, какими были все остальные женщины.

      – Вера, не будь ребенком, –