Помещик. Том 4. Сотник. Михаил Ланцов

кивнул Андрей. – А что, разве епископов-архиепископов как-то иначе ставят?

      – Типун тебе на язык! – воскликнул отец Афанасий.

      – А что не так? Вон, Патриарх наш, что в Царьграде сидит, чтобы стать таковым, должен сколько золотых монет заплатить. Тысячу али больше. Не помню. Разве сие не есть симония?

      – Так куда ему идти супротив воли царя магометан?

      – Это меня должно волновать? – наигранно удивился Андрей. – Для меня как для прихожанина и христианина как сие выглядит? Купил он должность? Купил. Значит, симония. Посему и мыслю – ежели в нашем патриархате такое установлено на самом верху, то разве же надобно осуждать тех, кто внизу поступает вслед за Патриархом? Нет ли в этом лицемерия и двуличия?

      – Разумно, – хмыкнул, прищурившись, купец. – Но дело не о том. На Москве ныне волнительно. И митрополиту с епископами не до краски. Им вообще ни до чего. Сказывают, что только вмешательство Царицы спасло их от расправы толпы. Так что на будущий год вряд ли они смогут купить краску.

      – Что думаешь? – обратился Андрей у отца Афанасия.

      – Зерно истины в словах Ефрема есть, хоть мне и горько это признавать. На Москве ныне очень погано.

      – Да уж… не позавидуешь Царю-батюшке, – покачал головой Андрей. – Ещё и эти Авгиевы конюшни разгребать.

      – А что это за конюшни такие? – поинтересовался Ефрем.

      – У древних эллинов в своё время жил герой – Геракл. Безмерной силы воин. Как-то поспорил он с одним из царей эллинских, что сумеет за один день убрать его конюшни, в которых стояли тучные стада годами. И посему считалось, что очистить их невозможно. Не за один день, а вообще. Очень уж великими были эти стада.

      – И что Геракл?

      – Так он канавку прокопал небольшую и пустил воду ближайшей реки в стойла. Те воды и смыли весь навоз и многолетнюю подстилку. Даже не за день, а быстрее.

      – Ха! Ловко!

      – Ловко, – согласился Андрей. – С тех пор и стали сказывать про Авгиевы конюшни как про удивительно загаженное место.

      – Так ты что, считаешь дела Церковные загаженным местом? – взвился Афанасий.

      – Скажи, отче, а почему у тебя тут никаких волнений нет? Может быть, ты делаешь что-то не так? Может быть, ты не ставишь за взятку архиепископов? Или ещё какими паскудными делами не промышляешь?

      Отец Афанасий промолчал, нахмурившись и недовольно глядя на Андрея. Но промолчал. После слов о симонии Патриарха, которую он не мог оспорить и как-то оправдать, он решил не продолжать дебатов. Лишь держа в уме по вечеру отписать Царю письмишко с новыми деталями. И митрополиту… возможно…

      – Так что, – нарушая неловкую паузу, произнёс Ефрем, – Церковь на будущий год, скорее всего, ничего не купит. Ей не до того будет.

      – Но я веду дела с гостями торговыми из Новгорода. Зачем мне продавать через вас?

      – Потому что у меня хорошие связи. И я могу много что тебе достать через немецких купцов.

      – И коней добрых? Из Нидерландов. Я слышал, что там особых лошадей разводят, смешивая горячих гишпанских жеребцов с местными здоровяками.

      – Добуду.

      – Ливонцы