Не отступать и не сдаваться. Алим Тыналин

было два варианта. Спорить и ругаться или промолчать и уйти. Я выбрал второе.

      – Ты куда пошел? – закричали оба родителя. – Мы с тобой разговариваем!

      – Голова болит, полежать хочу! – огрызнулся я и выскочил из кухни.

      Они еще чуток повозмущались, утихли ненадолго, а затем опять начали лаяться.

      Я прошел мимо гостиной в спальню. Голова и в самом деле разболелась. Полежать бы, поспать. Но дверь гостиной отворилась, оттуда высунулась головка девочки с тугими непослушными косичками.

      – Эй, Витька, ты куда? – спросила она тонким шепотком. – Не расскажешь, что там на турнире? Опять просрал?

      Это сестренка. Светка. Настырная, аж жуть. Не отстанет ведь.

      Я вздохнул и направился в гостиную. Светка схватила меня за руку и повела за собой.

      В гостиной было мало света. Окна плотно закрыты темно-коричневыми шторами. У окна большой стол, стулья. Сервант у стены, в другом конце комнаты скрипучая кровать. На полу ковер, на стенах висели картина с натюрмортом и часы с маятником.

      На кровати лежала бабушка. Маленькое морщинистое лицо, гора одеял, пуховый платок. Она уже долго болела и не вставала с постели.

      – Как ты, Витенька? – спросила она с придыханием. – Не сильно тебя побили?

      Да уж, видимо, недостаток таланта Виктор компенсировал усердием. Хотя и часто огребал в спаррингах и боях.

      – Не сильно, – ответил я, подходя ближе к кровати. – Выиграл я, бабушка. Выиграл.

      – Ох ты ж, голубчик ты мой, – сказала бабушка, прикрыв глаза. – Как же на душе теперь полегчало.

      Я взял бабушку за маленькую сухонькую ручку. Похоже, что в этом доме за меня болели только бабушка и сестренка.

      А еще я вспомнил, что старушка часто кашляет. Она была матерью отца, прошла всю войну медсестрой. Родители плохо смотрели за нею.

      – Как ты себя чувствуешь?

      Старушка кивнула.

      – Все хорошо, Витенька. Главное, что ты жив-здоров.

      Я поглядел на цветастые яркие покрывала, под которыми она лежала. В пододеяльнике зияло квадратное отверстие, через которое внутрь пихали одеяло.

      На стене рядом с кроватью висела рамка с фотографиями. Довоенные годы. Бабушка была еще молодая, в халате медсестры.

      – Молодец, Витька, – сказала Светка. У нее повыпадали молочные зубы и поэтому она шепелявила. – Небось, еще и нокаутом?

      – Да, точно, нокаутом, – согласился я.

      – Ну, ты вообще зверь, – восхитилась сестренка и добавила без всякого перехода: – А мама опять на бабушку кричала. А папа меня побил.

      Подняла штанину и показала синяки от ремня на ноге.

      – Света, золотце, – сказала бабушка.

      Родители продолжали ругаться. Затем утихли. Папа слушал радио, мать варила суп. Я знал, что это ненадолго.

      Теперь я вспомнил еще больше. Отец работал токарем на заводе, часто напивался и приходил домой пьяным. Тогда все страдали от его тяжелого кулака.

      Мать частенько не отставала от него. Когда она была пьяная, они устраивали жуткие скандалы, иногда соседи вызывали