Ананасы в шампанском. Игорь Северянин

Богомать великого Коррэджи,

      Вы благостны. В сребристом парике

      Стряхает пыль с рельефов гобелена

      Дворецкий ваш. Вы грезите, Мадлена,

      Со страусовым веером в руке.

      Ваш хрупкий сын одиннадцати лет

      Пьет молоко на мраморной террасе;

      Он в землянике нос себе раскрасил;

      Как пошло вам! Вы кутаетесь в плэд

      И, с отвращеньем, хмуря чернобровье,

      Раздражена, теряя хладнокровье,

      Вдруг видите брильянтовый браслет,

      Как бракоцепь, повиснувший на кисти

      Своей руки: вам скоро… много лет,

      Вы замужем, вы мать… Вся радость – в прошлом,

      И будущее кажется вам пошлым…

      Чего же ждать? Но морфий – или выстрел?..

      Спасение – в безумьи! Загорись,

      Люби меня, дающего былое,

      Жена и мать! Коли себя иглою,

      Проснись любить! Смелее в свой каприз!

      Безгрешен грех – пожатие руки

      Тому, кто даст и молодость, и негу…

      Мои следы к тебе одной по снегу

      На берега форелевой реки!

      Berceuse[1] осенний

      День ало-сиз. Лимонолистный лес

      Драприт стволы в туманную тунику.

      Я в глушь иду, под осени berceuse,

      Беру грибы и горькую бруснику.

      Кто мне сказал, что у меня есть муж

      И трижды овесененный ребенок?..

      Ведь это вздор! ведь это просто чушь!

      Ложусь в траву, теряя пять гребенок…

      Поет душа, под осени berceuse,

      Надежно ждет и сладко-больно верит,

      Что он придет, галантный мой Эксцесс,

      Меня возьмет и девственно озверит.

      И, утолив мой алчущий инстинкт,

      Вернет меня к моей бесцельной яви,

      Оставив мне незримый гиацинт,

      Святее верб и кризантэм лукавей…

      Иду, иду, под осени berceuse,

      Не находя нигде от грёзы места,

      Мне хочется, чтоб сгинул, чтоб исчез

      Тот дом, где я – замужняя невеста!..

      Элементарная соната

      О, милая, как я печалюсь! о, милая, как я тоскую!

      Мне хочется тебя увидеть – печальную и голубую…

      Мне хочется тебя услышать, печальная и голубая,

      Мне хочется тебя коснуться, любимая и дорогая!

      Я чувствую, как угасаю, и близится мое молчанье;

      Я чувствую, что скоро – скоро окончится мое страданье…

      Но, Господи! с какою скорбью забуду я свое мученье!

      Но, Господи! с какою болью познаю я свое забвенье!

      Мне кажется, гораздо лучше надеяться, хоть безнадежно,

      Чем мертвому, в немом безгрёзьи, покоиться

                                               бесстрастно-нежно…

      О, призраки надежды – странной – и сладостной,

                                              и страстно-бóльной,

      О, светлые, не покидайте мечтателя с душою знойной!

      Не надо же тебя мне видеть, любимая и дорогая…

      Не надо же тебя мне слышать, печальная и голубая…

      Ах,

1

Колыбельная песня (фр.).