Ананасы в шампанском. Игорь Северянин

сь к своим стихам и печатаю только те поэзы, которые мною не уничтожены, т. е. жизненны. Работаю над стихом много, руководствуясь только интуицией; исправлять же старые стихи, сообразно с совершенствующимся все время вкусом, нахожу убийственным для них: ясно, в свое время они меня вполне удовлетворяли, если я тогда же их не сжег. Заменять же какое-либо неудачное, того периода, выражение «изыском сего дня» – неправильно: этим умерщвляется то, сокровенное, в чем зачастую нерв всей поэзы. Мертворожденное сжигается мною, а если живое иногда и не совсем прекрасно, – допускаю, даже уродливо, – я не могу его уничтожить: оно вызвано мною к жизни, оно мне мило, наконец, оно – мое!

Игорь Северянин

      Одно из сладчайших утешений жизни – поэзия свободная, легкий, радостный дар небес. Появление поэта радует, и когда возникает новый поэт, душа бывает взволнована, как взволнована бывает она приходом весны.

      «Люблю грозу в начале мая!»

      Люблю стихи Игоря Северянина. Пусть мне говорят, что в них то или другое неверно с правилами пиитики, раздражает и дразнит, – что мне до этого! Стихи могут быть лучше или хуже, но самое значительное то, чтобы они мне понравились. Я люблю их за их легкое, улыбчивое, вдохновенное происхождение. Люблю их потому, что они рождены в недрах дерзающей, пламенною волею упоенной души поэта. Он хочет, он дерзает не потому, что он поставил себе литературною задачею хотеть и дерзать, а только потому он хочет и дерзает, что хочет и дерзает. Воля к свободному творчеству составляет ненарочную и неотъемлемую стихию души его, и потому явление его – воистину нечаянная радость в серой мгле северного дня. Стихи его, такие капризные, легкие, сверкающие и звенящие, льются потому, что переполнен громокипящий кубок в легких руках нечаянно наклонившей его ветреной Гебы, небожительницы смеющейся и щедрой. Засмотрелась на Зевесова орла, которого кормила, и льются из кубка вскипающие струи, и смеется резвая, беспечно слушая, как «весенний первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом».

      О, резвая! О, милая!

      Федор Сологуб

      Февраль 1913 г.

      I. Сирень моей весны

      Очам твоей души

      Очам твоей души – молитвы и печали,

      Моя болезнь, мой страх, плач совести моей,

      И всё, что здесь в конце, и всё, что здесь в начале, —

         Очам души твоей…

      Очам души твоей – сиренью упоенье

      И литургия – гимн жасминовым ночам;

      Всё – всё, что дорого, что будит вдохновенье, —

         Души твоей очам!

      Твоей души очам – видений страшных клиры…

      Казни меня! пытай! замучай! задуши! —

      Но ты должна принять!.. И плач, и хохот лиры —

         Очам твоей души!..

      Солнце и море

      Море любит солнце, солнце любит море…

      Волны заласкают ясное светило

      И, любя, утопят, как мечту в амфоре;

      А проснешься утром, – солнце засветило!

      Солнце оправдает, солнце не осудит,

      Любящее море вновь в него поверит…

      Это вечно было, это вечно будет,

      Только силы солнца море не измерит!

      Весенний день

      Дорогому К. М. Фофанову

      Весенний день горяч и золот, —

      Весь город солнцем ослеплен!

      Я снова – я: я снова молод!

      Я снова весел и влюблен!

      Душа поет и рвется в поле.

      Я всех чужих зову на «ты»…

      Какой простор! какая воля!

      Какие песни и цветы!

      Скорей бы – в бричке по ухабам!

      Скорей бы – в юные луга!

      Смотреть в лицо румяным бабам,

      Как друга, целовать врага!

      Шумите, вешние дубравы!

      Расти, трава! цвети, сирень!

      Виновных нет: все люди правы

      В такой благословенный день!

      В грехе – забвенье

      Ты – женщина, и этим ты права.

Валерий Брюсов

      Вся радость – в прошлом, в таком далеком

                                                     и безвозвратном,

      А в настоящем – благополучье и безнадежность.

      Устало сердце и смутно жаждет, в огне закатном,

      Любви и страсти; – его пленяет неосторожность…

      Устало сердце от узких рамок благополучья,

      Оно в уныньи, оно в оковах, оно в томленьи…

      Отчаясь грезить, отчаясь верить, в немом безлучьи,

      Оно трепещет такою скорбью, всё в гипсе лени…

      А