Новая Россия. Коридоры возможного. Иосиф Евгеньевич Дискин

значит, нам нужна одна Победа, одна на всех, мы за ценой не постоим»[6].

      Но даже и в этом случае было бы полезно понимать, в чем состоит прорыв «коридоров возможного» и каковы последствия такого прорыва. Бездумное, безоглядное отношение к «коридорам возможного» чревато самыми серьезными рисками, вплоть до национальных катастроф. Крах империи Наполеона – яркое тому подтверждение, хотя есть точка зрения, что это была, как в известном анекдоте, конечно же, катастрофа, но не беда.

      Но для успешного решения такой задачи нужна точка опоры: последовательный теоретический подход, на основе которого можно бы интегрировать разнородные факторы, формирующие «коридоры возможного». Этот подход призван выявлять комплекс проблем, обусловленных предшествующим социально-историческим развитием, актуальными внешними и внутренними вызовами, качественными переменами в самих основаниях функционирования государства и общества.

      Понимание необходимости такой точки опоры хорошо известно в социальной науке. Именно понимание ее насущной необходимости породило ряд «больших теорий», создавших объяснительные схемы относительно каузальности общественного развития[7]. Все эти теории стали важными вехами в развитии социальной мысли. Более того, сама фундированная попытка предложить такую «большую теорию» обеспечивала ее автору статус «классика».

      Однако анализ «больших теорий», при всем уважении к масштабу научных достижений, показывает, что применительно к нашей задаче они в очень разной мере способны стать теоретической опорой для ее решения. Дело в том, что часть из них служит прежде всего идеологическим обоснованием проводимой или желаемой политики[8].

      Нам же важнее решение более прикладных задач. Необходимы при этом, например, такие возможности, как эмпирическая верификация анализируемых социальных изменений, так и взаимосвязь между этими социальными изменениями, с одной стороны, и характером функционирования социальных институтов, их соответствие изменившейся реальности, с другой.

      Акцент в нашем обсуждении на институциональных изменениях обусловлен тем, что эти изменения выступают хорошим индикатором социальных изменений, с одной стороны, и влиятельным фактором таких изменений, с другой. В этом смысле институциональные изменения, их условия и возможности проведения выступают важной характеристикой «коридоров возможного»[9].

      Этими соображениями обусловливается обращение в нашей работе к такому теоретическому направлению, как теория социальной трансформации, которая изначально строилась на конкретном анализе связи социальных перемен и институциональных изменений[10].

      Следует подчеркнуть, что в предлагаемой читателю работе не ставится задача создать новую версию этой теории. Здесь решается гораздо более ограниченная задача: на основе развития корпуса научных представлений,

6

Булат Окуджава. Десятый наш десантный батальон. https://stihi.ru/2015/05/06/10992?ysclid=llxk3caqo2781026361.

7

Здесь нет возможности провести развернутый обзор этих теорий. Читателя в этой связи можно отослать к книге: Рэндалл Коллинз. Четыре социологических традиции. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2009. – 320 с.

8

Здесь уместно сослаться на то, как фундированные теоретические построения Энтони Гидденса были переформатированы в политическую стратегию. См. Giddens, Anthony. The Third Way. The Renewal of Social Democracy. Cambridge: Polity Press. 1998.

9

Подробно этот круг проблем был рассмотрен: Дискин И.Е. Институты: загадка и судьба. М.: РОССПЭН. 2016.

10

Поланьи, Карл. Великая трансформация: Политические и экономические истоки нашего времени / Пер. с англ. А. Васильева и А. Шурбелева, под общ. ред. С.Е. Федорова. – СПб.: Алетейя, 2002.