Любовь под прицелом. Елена Рейн

продемонстрируют. Бомжа, алкаша или уголовника?

      Что же…

      Сейчас узнаю.

      Только сделала шаг, как услышала визги сестер:

      – Куда? – подала голос Ангелина.

      – Как можно? – воскликнула Анжелика, рукой махая у лица. – Невероятная безвкусица!

      – Позор! – не успокаивалась вторая, с презрением окидывая меня. – Ни вкуса, ни стиля!

      – Что не так? – спросила, подняв бровь. Что за манера причитать и ахать? Нормально сказать нельзя?

      Как две курицы кудахчут…

      Осмотрела себя, отмечая рваные джинсы, притом купила такими, и короткий топ с чебурашкой. Убираться в этом наряде просто чудесно.

      И для бомжей само-то!

      – Леди так не ходят! Тем более там Константин Яковлевич, наследственный нотариус семьи. После твоих жалоб он приехал лично присутствовать. Он будет разочарован!

      – И он попросил не выходить с арбалетом… – очень тихо попросила Анжелика, тыкая куда-то своим пухлым пальцем.

      – Решил проверить, правда ли то, что ты издеваешься над женихами. Например, стреляешь из арбалета, – неестественно засмеялась наша худышка.

      – Никому еще ничего не прострелила, – ответила на их замечания.

      – А шляпа? Помнишь, у того голубоглазого парнишки?

      – Ты говоришь про наркомана, который спер серебряную ложку и запихнул ее в свою шляпу под резинку? Думаю, больше он не ворует.

      – Он заикается по сей день.

      – Это от той дури, что вкалывает в себя. Я знала, куда стрелять. Голова осталась целая и невредимая.

      – А Николаю ты стреляла… – тут она смешно закрыла рот ладонью, – в штанину между ног.

      – Он посмел облегчиться на мои цветы. Уверена, теперь он это делает в отведенных местах.

      – Иннокентию ты прострелила фужер, который он держал в руках.

      – Нечего приглашать в мой дом бомжей. Он сразу отрезвел и перестал хлестать мое английское вино 1787 года.

      – А отец…

      – Бабушка моему мужу оставила приданое, а не для отца. Он в супермаркете купит за мой счет.

      – Вот поэтому папа не одобряет твои поездки и покупки, раз ты… – обиженно начала толстушка.

      – Вашу семейку пусти в винный погреб, и на неделю там пропадете.

      – Что? Если ты намекаешь, что я… – начала толстушка.

      – Тебе так вообще пить нельзя. Ты еще больше ешь. Заметь, проемы у нас стандартные. Тебе потом в конюшне комнату обустраивать?

      – Что?! Мама! – обиженно закричала она и рванула из комнаты, хныкая на весь дом.

      Я же проводила ее с улыбкой и посмотрела на вторую тунеядку. Отмечая, как она стучит зубами, не могла удержаться от комментария:

      – Если не будешь нормально питаться, то зубы не только стучать будут, но и крошиться, как и кости. Раскрошишься по всему дому, а мне потом выметать…

      – Григорий любит худых девушек! – ехидно заметила она, странно дергая огромными глазами. Вот на ее черепе это выглядело пугающе. Даже захотелось поесть. Притом срочно.

      – Григорий