Трое храбрых, пятеро справедливых. Ши Юй-Кунь

сидевший у западной стены.

      – Он занял у меня пять лян, за три года набежали проценты, всего получилось тридцать пять лян.

      – На пять лян – тридцать лян процентов?! Неплохо! – холодно усмехнувшись, сказал Бай Юй-тан и обратился к слуге: – Отвесь тридцать пять лян! – Затем повернулся к старику, сидевшему за столом. – У вас есть долговая расписка?

      – Есть, есть! – засуетился старик. Он вытащил из-за пазухи бумагу, отдал ее Бай Юй-тану, а взамен получил серебро.

      – Не выпьете ли со мной чашечку вина, почтенный? – окликнул Чжань Чжао старика в рубище, когда тот направился к выходу.

      Старик долго отказывался, но потом принял приглашение.

      – Что за человек сидит у западной стены, тот, с которым вы сейчас толковали? – спросил Чжань Чжао.

      – Это Мяо Сю из селения Мяоцзяцзи. Делает все, что ему заблагорассудится: обижает соседей, берет двойные проценты. И все потому, что сын его Мяо Хэн-и служит в ямыне правителя округа. Вот я и попался к нему в сети.

      Немного погодя Чжань Чжао расплатился и покинул кабачок.

      Вечером он переоделся и пробрался в усадьбу Мяоцзяцзи. Гостиная была ярко освещена. Храбрец притаился под окном и стал слушать.

      Мяо Сю разговаривал со своим сыном.

      – Откуда у тебя столько денег? Я вот старый долг и то с каким трудом вернул, а ведь всего тридцать пять лян.

      – Это уже с процентами, – улыбнулся сын, – а я никому ничего не одалживал и получил триста лян!

      – Как это ты сумел?

      – Вчера господин Пан Юй велел Сян Фу убить Бао-гуна, который едет проверять, как оказывают голодающим помощь. Но на всякий случай господин решил тайно уехать в столицу через Дунгаолинь и переждать, пока закончится дознание, а мне велел укрыть пока в монастыре Гуань-инь[29] похищенную им девушку по имени Цзинь Юй-сянь, а потом переправить ее в столицу. Все расходы господин Пан Юй обещал оплатить, но эти триста лян я получил не от него, а от моего начальника.

      Не успел Чжань Чжао подумать, что бесчестные люди всегда заодно, как неподалеку показался человек, похожий на Бай Юй-тана. Опасаясь быть замеченным, Чжань Чжао быстро взобрался на крышу, лег на самый край и стал смотреть вниз. Вдруг в зал вбежала служанка:

      – Господин, беда! Госпожа пропала!

      Мяо Сю с сыном бросились в женские покои, а Чжань Чжао спустился с крыши и проник в зал. На столе лежало шесть слитков серебра и небольшой сверток.

      Три слитка Чжань Чжао прихватил с собой, осторожно выскользнул из зала и через заднюю садовую калитку покинул усадьбу.

      Чжань Чжао не ошибся, предположив, что видел здесь Бай Юй-тана. Бай Юй-тан же, в свою очередь, заметил, как Чжао взбирался на крышу, и был восхищен.

      В это время жена Мяо Сю как раз шла в отхожее место в сопровождении служанки, которая несла фонарь. Выбрав момент, когда служанка отлучилась, Бай Юй-тан выхватил кинжал и подскочил к женщине:

      – Закричишь – убью!

      Он заткнул ей рот лоскутом и двумя взмахами кинжала отсек уши. Потом затолкал женщину в закром для зерна, а сам спрятался неподалеку и

29

…в монастыре Гуань-инь… – Гуань-инь – китайское имя буддийского святого – бодисатвы Авалокитешвара, который со временем стал изображаться китайцами не в мужской, а в женской ипостаси. Культ матушки Гуань-инь был распространен в Китае чрезвычайно широко, и монастыри, посвященные ей, были чуть ли не в каждом округе. Гуань-инь молились о ниспослании детей и о спасении от всяких напастей.