Каллиграфия убийства. Николай Леонов

это уже что-то – интеллигентный мужчина лет тридцати пяти или чуть старше, – заметил Крячко. – А что еще известно об этом новом знакомом?

      – Я не нашла больше в деле ничего, что говорило бы о том, что им вообще заинтересовались. О том, что подруга о нем упомянула, есть запись в деле, а что его пытались разыскивать – нет, – ответила Елена, еще раз быстро просматривая протоколы, которые она держала в руках.

      – Интересно, почему это? – прогундосил Лев Иванович и решительно направился к чайнику. – Я, с вашего позволения, еще кружечку «ТераФлю» выпью, а то в жар кидает и в горле саднит. Не вовремя все… – пробормотал он себе под нос.

      – А мне кофе еще можно? – нерешительно спросила Елена и посмотрела отчего-то на Станислава, а не на Гурова.

      – Можно и даже нужно. У меня и бублики есть, хотите? – спросил с улыбкой Станислав.

      – Хочу, – кивнула девушка. – Я сегодня не обедала еще, – прошептала она, словно бы извиняясь.

      – Тогда бублики нужно съесть обязательно. – Крячко подошел к своему столу, вынул из недр его целлофановый пакет с тремя бубликами в нем и торжественно протянул студентке. – Это все вам… ой, тебе, – поправился он.

      – А вы не хотите? – посмотрела она на Станислава и оглянулась на Гурова.

      – Нет, это все тебе одной, – ответил ей Лев Иванович. – Мы со Станиславом сегодня уже обедали. А мне сейчас, кроме микстур, так и вообще ничего не надо.

      – Вам надо пить чай с малиновым вареньем или с медом, лимоном и имбирем, – посоветовала Елена. – Простуду за три дня вылечите. А это, – она показала на пакетик с лекарством, лежащий на столе Гурова, – одна сплошная химия и никакой пользы, как говорит мой дед.

      – Дед, Леночка, у тебя правильный, – заметил Лев Иванович. – Но у меня под рукой, кроме аптеки на углу, нет ни лимона, ни меда, а уж тем более имбиря. И вообще, как ты себе представляешь картину – полковник Главного управления МВД России Гуров режет лимон у себя на рабочем столе?

      Он улыбнулся своей шутке и посмотрел на Елену. Она оставалась серьезной и о чем-то размышляла.

      Когда лекарство было растворено в кипятке, а в кружках Крячко и Елены плескался черный кофе, Гуров спросил:

      – По делу об убийстве Жигановой… Я правильно запомнил фамилию? – уточнил он у Елены и, когда она кивнула в ответ, продолжил: – Так вот, связи жертвы всегда должны проверяться весьма тщательно. И не только студентки, но и всех остальных убитых, так или иначе связанных с этим вашим Каллиграфом. Нужно заново будет опросить всех знакомых и, может, найти еще каких-то свидетелей, которых могли пропустить оперативники. Как говорят, одна голова хорошо, а две лучше. Возможно, что все вместе мы найдем то, что пропустили те, кто вел дела Жигановой, Романовской и Чалкина. Они ведь не искали общие связи всех этих людей, а мы поищем.

      – Вы думаете, что есть кто-то один, кого эти люди знали и кому доверяли? – осторожно сделав глоток горячего кофе, спросила Елена.

      – Не обязательно доверяли, но знали – это точно. Похоже, наш Каллиграф