Красноармеец. Одержимый. Владимир Поселягин

убирал содержимое в малое хранилище. Несколько раз поднял ведро, около ста литров будет запаса. Тут подали сигнал, и пассажирский поезд стронулся. К эшелону я пока не возвращался, там поручик мой сторожил, прогуливался, заложив руки за спину. Ну его. Как тронется эшелон, нагоню. На следующей станции он, конечно, до меня доберётся, но надеюсь, что остынет.

      Вот так час и пролетел. Дав три гудка, паровоз стронул наш эшелон, а я в это время ожидал в сторонке, подняв ворот шинели и спрятавшись от ветра за водонапорной башней, а когда эшелон проходил мимо, нагнал свой вагон, где в полуоткрытые створки виден был фельдфебель, который с тревогой осматривался. Увидев меня, выматерился, но помог забраться. Попало, конечно, поджопник получил, но ничего, старший вагона быстро отошёл, как только я передал содержимое вещмешка – три бутылки водки, краюху хлеба и кусок окорока в кило весом, с кило солёного сала и чеснок. Пусть посидит с унтерами. Потирая голову, я разделся, отложенные вещи вернул в пустой вещмешок, шинель в общую кучу, ну и рассказал остальным парням, как по привокзальной площади городка гулял. О покупках не говорил. Хотя заваркой поделился, как уже говорил, у всех закончилась, как и деньги, пустую горячую воду пили. Так что чай порадовал всех. До конца поездки точно хватит. Да, ещё долго ехать, через Байкал перебираться, объездную дорогу строили, но когда ещё закончат? А так эшелон шёл, и мы приближались к Дальнему Востоку.

      А у меня появились проблемы. Не ошибся я.

* * *

      Эшелон, густо обдавая перрон паром от паровоза, медленно двигался, пока не встал, лязгая сцепками вагонов. Всё, мы прибыли в Порт-Артур. Сегодня седьмое декабря тысяча девятьсот третьего года. Главное я жив, пережил дорогу, и это радовало. Что я скажу, покупок за всю дорогу я больше не совершал, да и денег не добывал, как хотел. Прав я был, свалила меня болезнь. Как почувствовал себя плохо, понял, что медлить нельзя, и активировал опцию лечения.

      Я стою в дверях, облокотился о перекладину и, как и другие новобранцы, смотрю на виды города и бухты. Ну отсюда, конечно, не всё видно, часть холмы скрывали и здания. Народу вокруг хватало, хотя вокзал почти пустой, тут только наш эшелон, до этого первый уже разгрузился и двинулся обратно, а наш был второй, где командование полка с некоторыми частями передвигалось. Предыдущий нам по пути попался.

      После той станции, где я закупки делал, дней десять прошли нормально. Я отрабатывал наряды, мне их всё же дали, но щадящие, я ведь ещё восстанавливался после травмы. Тот капитан с нашим эшелоном ехал, с пассажирского поезда пересел на наш, в купе. Его развернули телеграммой обратно в Артур. С ним жена и трое детей. Ох как он порадовался, когда меня всё-таки нашли и привели к ним в вагон. Так что отрабатывал случившееся.

      А как? Что в дороге довлеет больше всего? Да скука, вот я и развеивал её – анекдоты, смешные истории, по типу стендапа, язык-то подвешен. На ура шли. Хотя иногда обратно в мой вагон отсылали, отрабатывал наряды у фельдфебеля. Во время одной из коротких остановок как-то повело меня вдруг, упал, потеряв сознание около