Красноармеец. Одержимый. Владимир Поселягин

выстрелить не успел. Поэтому, пока я успокаивал взволнованного коня, офицеры из свиты Кондратенко уже соскочили, осматривали первого «китайца», подобрав его оружие, и спешили ко второму.

      – Иванов, что это было? – строгим голосом спросил комдив, покидая коляску.

      Удивил, не думал, что тот меня запомнил, но нет, память у него хорошая.

      – Японцы, ваше превосходительство.

      – Как опознали?

      Покинув седло, я взял коня под узды и, вытянувшись, доложил:

      – Когда к форту ехали, подозрительными мне показались, рожи не китайские и выправка армейская. Когда обратно ехали, тот, что младше под рубаху руку сунул, кланяясь, а старый сказал, что приказа убивать вас пока не было. На японском говорили.

      – Вы, унтер, знаете японский язык? – явно удивился генерал, наблюдая, как осматривают тела, но не обыскивая, видимо решив дождаться нижних чинов и им поручить. Офицеры себя такой работой утруждать явно не желали.

      – Так точно, в совершенстве, как и письменность. У меня девушка была японка, тайно от семьи встречались, она и обучила.

      – Почему не сообщили?

      – Так меня как переводчика и отправили сюда. Почему-то посыльным назначили. Да и его благородие, капитан Лазарев знает.

      Дальше задать новый вопрос генерал Кондратенко не успел, подкатили коляски генерала Стесселя со свитой и казаки верхом, так что комдив к ним направился докладывать. Казаки быстро оба тела обыскали, даже швы прощупали. Под рубахой пожилого нашли бумаги, точные планы строящегося форта. До этого сомнений не было, что это японцы, а теперь уж чего говорить? Меня позвали, и я повторил свой доклад, под конец добавив:

      – Мы для местных на одно лицо, и местные для нас тоже. Вот только местные легко различают, кто тут ходит. Так что все эти рабочие прекрасно знали, что эти двое японцы, но никто ничего не сообщил.

      – Разберёмся, – буркнул Стессель, изучая бумаги, что нашли на теле старшего из шпионов.

      Я же вернулся к коню, и мы снова следом за процессией колясок генерала Стесселя направились к городу. Но чуть позже свернули в сторону штаба дивизии, там началась работа. Я сдал пока коня обиходить, напоить и накормить, а меня посыльный вызвал к генералу. Тот как раз на обед собирался, поздновато, но дома семья ждала, однако решил пообщаться со мной.

      – А всё ли ты мне, голубчик, сообщил? – спросил тот.

      – Так точно, ваше превосходительство, не всё.

      – Докладывайте.

      – Старший из японцев сказал, что коменданта трогать нельзя, англичане сильно недовольны будут. Почему не знаю, ответа того, что младше, не слышал.

      – Ясно. Напишите рапорт о происшествии. О коменданте ничего не писать и не рассказывать никому. Всё ясно?

      – Так точно.

      – Свободны.

      Генерал укатил на обед, я тоже на кухню сбегал, меня там покормили наваристыми щами, дальше вернулся в здание штаба, где помдежурного помогал писать рапорт о стрельбе сегодня