Двадцать четыре часа октября. Елена Гончарова

измученный,

      Ты крошишься, как старый мел.

      Не удачливый и отчаянный,

      Ждёшь поддержки от тёмных сил.

      Режешь руки, качаешь маятник:

      Мир без славы тебе не мил.

      Тьма сплетенная рукописная

      Загорится – и в пепел лист…

      Он идёт вдоль аллеи Тисовой,

      Вечно лжив и всегда – Нечист.

      ***

      Ты – не Избран. И лоб – без Шрама.

      Не волшебник, но их – узнал.

      Смотришь вслед, и тебе не странно

      Встретить Князя, что правит Бал.

      Он любезен и очень вежлив

      С вереницею Маргарит.

      Что ты выcтрадал, Он небрежно

      Бросит в пламя. И текст – сгорит.

      ***

      Кот по-прежнему чинит примус,

      Спирт припрятав для Королев…

      Князь и Свита седлают Нимбус,

      На тебя и не поглядев.

      Ты – не Мастер. И нету смысла

      Мучить новый сюжетный твист.

      Тьма, сплетенная рукописно,

      Загорится… И в пепел – лист.

      01.05.2023

Тряпичная Энни

      В полночь – плоть обретают фантомы.

      В ночь – хребет оплетает солома…

      Вся бескостна, но – в пике излома

      Энн дрожит, непривычно-тряпична.

      Он, плутавший в огнях на дорогах,

      Мрачной тенью подходит к порогу.

      Не боясь ни закона, ни Бога,

      Демон ходит за жертвами лично.

      ***

      У огня бродит петлями кот.

      Кот Баюн или Кот-Бегемот —

      В темноте даже черт не поймет,

      Хоть мурлыкай ты, хоть – не мурлыкай.

      Необычны и стать, и окрас:

      Он чернильно-смолист напоказ.

      Воплощенное зло без прикрас,

      Концентрат без названья и лика.

      Кот, крадучись, к камину идет.

      Он проходу Аннет не дает:

      Когти точит и платье дерет,

      Необузданный, хищный и дикий…

      Как и в каждом домишке окрест,

      Над дверьми здесь – спасительный крест.

      Но от Падших когда-то с небес

      Не спасет ни одна из Религий.

      Энн смекнула, (хоть ей мало лет),

      Что кота не волнует запрет.

      А мучитель, шагая на свет,

      Ей урчит погребальные песни.

      Тихо прыгнул и – громко шипит.

      Мол, удачи исчерпан лимит:

      Кто-то будет сегодня убит,

      Похотливо и – чревоугодно.

      Завсегда молчалива Аннет.

      Но сейчас – ей бы выкрикнуть «НЕТ!»..

      Да вот только игрушки ответ

      Зверю знать вовсе не интересно.

      Кукла стонет, беззвучно кричит,

      Её ротик лоскутный – зашит.

      Мешковина надсадно трещит:

      На куски ее рвут сумасбродно.

      Острый блеск, взмахи лап через раз:

      Энни – боль, а злодею – экстаз.

      Пляшут в ужасе бусинки глаз

      На веселеньких красненьких нитках.

      Энни, пусть и совсем не стара,

      Не дожить уже Энн до утра.

      Беззащитна солома нутра

      Пред носителем мрака Бельтайна.

      Алчно-жадный и чующий страх,

      Кот – неистов. А Кукла – в слезах:

      Анна даже в кошмарнейших снах

      Страсть не ведала, схожую с пыткой…

      Энн, к рассвету нагую постыдно,

      Не тревожит, что кровь теперь видно.

      Что удел её, ой, незавидный —

      Тоже больше для Энни не тайна.

      ***

      Колдовство только ночью сильно.

      Поутру – черной дымкой в окно

      Ускользнет, прихватив заодно

      Душегуба заклятой девицы.

      Супостата кляня и браня,

      В полдень ровно от третьего дня,

      Подле церкви ее хороня,

      Швейку* Энн отпевали всем миром.

      «– В муках… Ох, как же несправедливо…»

      «– Сатане её дух на поживу!»

      «– А была и добра, и – красива…

      Жениху остаётся смириться».

      «– А соседи ни сном и не духом».

      «– Обезглазена, вспорото брюхо…»

      Покатились клубочками слухи

      О парнишке, что требует виры.

      «– Месть моя не осядет словами

      У гробницы.