Проект с извинениями. Жанетт Эскудеро

слезы. Может, в «Нутелле» есть ананасы? У меня на них аллергия, глаза обычно слезятся и чешутся.

      – Ты что, плачешь? – потрясенно спрашивает Нина. – Мне надо срочно прочитать состав «Нутеллы», должно быть началась аллергическая реакция. – Черт возьми, ты плачешь! Это потому, что ты целых сорок восемь часов ни на кого не кричала? Или твое тело так отвергает расслабление?

      – Зараза. – Я вытираю глаза. – Никто даже не попрощался со мной. Двадцать лет – я проработала там двадцать лет, и как будто бы это ничего не значило. Я знаю, что это глупо, но…

      – Ох, Милли. Мне так жаль. Надо было уйти тогда в пятницу из бара и пойти выпить с тобой. – Я отмахиваюсь, но Нина продолжает: – И это не глупо – хотеть иметь друзей. Ты всегда была такой независимой, мне и в голову не приходило, что тебе может быть одиноко. Я должна была догадаться.

      – Мне не одиноко! – протестую я. Абсурд какой-то. – Я была абсолютно довольна тем, как обстояли дела. Тебе и не нужно было ни о чем догадываться. Просто произошло много всего и сразу, и на секунду, на миллисекунду я подумала, что было бы здорово, если бы хотя бы пара человек обняла меня на прощание и пожелала удачи.

      – Миллисекунда? Тогда почему ты плачешь?

      На этот вопрос у меня нет ответа. Вопрос с подвохом. Эти ее психологические трюки.

      – Потому что кружка разбилась. – Я шмыгаю носом. – Мне она нравилась. Это был подарок Луанны.

      – Кружка? Ты рыдаешь из-за кружки? – Нина смотрит прямо на меня.

      Из-за кружки. Из-за работы. Из-за слов Джонса-младшего. Из-за всего. Что, если меня и правда сделали партнером только из-за того, что я – женщина, а не первоклассный специалист? Что, если я позволила этим придуркам победить, взяв их деньги и согласившись уйти? Но ничего из этого я не говорю, просто киваю.

      – Мне очень нравилась эта чашка.

      – Когда ты в последний раз разговаривала с Луанной? Возможно сейчас – самое время? Она подарила тебе эту чашку, чашка разбилась. Как будто бы Вселенная намекает тебе…

      Я сажусь на кровати и прерываю ее жестом руки. Моя сестра как будто бы с другой планеты. Во всем видит знаки и постоянно твердит о чувствах.

      – Нет-нет. Со мной все хорошо. Я не собираюсь ни с кем созваниваться. Вселенная не может никому ни о чем намекать. Я просто… просто слишком много всего произошло. Я буду в порядке. И просто закажу новую чашку в онлайн-магазине.

      – Думать, что тебе не нужны другие люди, и гордиться тем, что у тебя нет друзей – довольно глупо и самонадеянно, – говорит Нина.

      – Ну просто психолог года.

      Она закатывает глаза, а потом подвигается ближе ко мне.

      – У тебя были друзья, Милли. Вы с Луанной были не разлей вода, и было несколько друзей из школы и университета. – Я пожимаю плечами. Она хмурится и качает головой. – Я серьезно, Милли.

      – Я тоже, Нина. – Я поднимаюсь с кровати и расстегиваю жакет. – Слишком поздно. Я работала, работала и, ну… работала. Никого не осталось. Что я должна сделать? Позвонить Луанне? Бренде? Я была занята, а люди просто шли дальше