Летят журавли. Виктор Розов

забыл впопыхах, с собой унес.

      Вероника. Забыл?

      Варвара Капитоновна. Он вам с дороги скоро напишет.

      Вероника. До свидания… (Идет к двери.)

      В это время входит Марк.

      Марк. Здравствуйте, Вероника. Что же вы опоздали? Куда вы? Нет-нет, я вас не отпущу. Не уходите, садитесь. У нас в доме вы как родная. Мы вас все любим, честное слово, дядя Федя сейчас об этом говорил. Берите пример с Бориса. Молодец – смеется, острит…

      Вероника. Почему острит?

      Марк. Нет… просто так, для бодрости. Не надо его судить. Борис не мог сделать по-другому, это был бы не Борис. Тут закономерность времени, комсомол, идеи… Все это понятно… Это же массовый гипноз, как в цирке… Вы сидите… Все засыпают, потом пляшут, поют. А я никогда не поддавался гипнотизерам, даже когда хотел… Расскажите лучше, как ваши дела. Поступаете в институт?

      Вероника. В какой институт?

      Марк. Вы же хотели держать в Суриковский.

      Вероника. Зачем?

      Марк. Пусть война, а мы будем работать. Я над своей сонатой, а вы должны поступить в институт. Должны! Иначе война может убить вас духовно, убить ваш талант. Кстати, вы были на последней выставке в Третьяковке?

      Вероника. Серова? Да-да… (Хочет уйти.)

      Марк. И вы представляете себе, если бы великий Серов ушел в ту войну на фронт и погиб? Это была бы всемирная историческая глупость. Хотите, я вам поиграю? Послушайте. (Играет на рояле.)

      Сквозь музыку врывается шум шагов – за окном идут колонны бойцов. Вероника прислушивается к шагам, медленно идет к окну, приоткрывает штору. Бабушка гасит свет и тоже подходит к окну. Затем подходит Марк. Все трое смотрят в окно.

      Варвара Капитоновна. Москвичи идут…

      Марк. В этом есть что-то торжественное… и жуткое.

      Варвара Капитоновна (тихо, в окно). Возвращайтесь живыми!

      Картина третья

      Совершенно чужая комната, в которой поселились Бороздины после эвакуации из Москвы. Однако некоторые вещи знакомы нам по второй картине.

      В комнате Вероника и Анна Михайловна. Анна Михайловна пьет кофе за маленьким столиком и читает письмо, которое держит в руках. Вероника в своем любимом положении – с ногами на диване.

      Анна Михайловна (отложив письмо). Хотите кофе, Вероника?

      Вероника. Спасибо, нет. (Пауза. Бездумно.) «Журавлики-кораблики летят под небесами…»

      Анна Михайловна. Последняя коробка. Хорошо бы где-нибудь достать.

      Вероника. На рынке. У спекулянтов всегда все есть.

      Анна Михайловна. Дорого. В Ленинграде я его редко пила, боялась за сердце. А муж любил, особенно вечером, перед работой. Он много работал по вечерам.

      Вероника. Анна Михайловна, вы очень любили своего мужа?

      Анна Михайловна. Мы с Кириллом прожили вместе двадцать девять лет, и сказать, что я любила его, – и мало и неверно. Это была часть меня. Он, я и Владимир составляли одно целое, невозможное врозь. А вот, оказывается, на свете все возможно.

      Вероника.