Командующий Владимир Булгаков. По заслугам и честь. Николай Асташкин

часа на три. Понял меня?» Он говорит: «Понял». И уехал.

      Через час возвращается. Спрашиваю его: «Почему рано приехал?» Он говорит: «Басаев ругается, сказал, что население выпустит, а дальше он сам знает, что ему делать». Но мне-то надо было протянуть время. Поэтому я главе района говорю: «Езжай второй раз». Он умоляет: «Басаев меня убьет». Я настаиваю: «Езжай, кроме тебя, некому. Я же не поеду? Он со мной просто разговаривать не станет». И глава района опять поехал.

      Смотрю, уже гражданское население оттуда выходит. На блокпостах, которые мы поставили, у людей проверяют документы, чтобы под видом беженцев не зашли к нам в тыл боевики. А у меня колонна десантников только-только подходит. К тому же в батальоне всего 260 человек. Хотя в горах это сила, и большая, но людям нужно еще занять оборону, подразделениям поставить задачи, все организовать.

      Мне же главное – оттянуть время. И когда из Рахаты начали выходить мирные жители, я дал команду в Каспийск: «Поднять четверку боевых вертолетов». А оттуда подлетное время около 35–40 минут, в зависимости от погодных условий. Да плюс время на запуск. В общем, примерно через час после прохождения моей команды они должны были подойти. Вскоре поступает доклад: «Вертолеты взлетели и взяли курс на Ботлих». А гражданские продолжают идти. «Это хорошо, – думаю, – теперь, если что, можно молотить по боевикам».

      Возвращается глава района и говорит: «Басаев меня очень ругал и сказал: если еще раз ко мне приедешь, я не посмотрю, что ты мой родственник, и отрежу тебе голову». Ну а местные жители, тем временем, идут и идут. Короче, пока глава района своими «просьбами» отвлекал внимание Басаева, Рахату покинули почти все жители. Кроме тех, кто, опасаясь, что басаевцы пограбят их дома, остались сторожить жилье. А в это время подходят вертолеты. И следом мне поступает доклад: «Минут через 15–20 подойдет артиллерийская батарея».

      Я смотрю, а из Рахаты уже начинают выдвигаться группы боевиков. Но главные силы еще в селе, собрались в центре, возле управы – там как раз площадь небольшая. Я ставлю вертолетчикам задачу: «С ходу начинайте бить по этой управе». Те говорят: «У нас еще не война». Я перехожу на официальный язык: «Приказываю открыть огонь по скоплению боевиков в центре села». И спрашиваю: «У вас же разговор фиксируется?» «Да, фиксируется», – отвечают летчики. «Значит, – говорю, – выполняйте приказ. Я же не откажусь от своих слов?» «Поняли», – отвечают они. Заходят на цель и начинают утюжить позиции боевиков. Короче, выход бандитов из Рахаты мы задержали.

      Появляются артиллеристы. Я кричу: «Командир батареи – бегом сюда!» Ставлю ему задачу: «Вон огневые позиции. Основное направление стрельбы – вот тут. Цели – вот тут и тут». Он заявляет: «Это же населенный пункт?» «Огонь!» – приказываю ему. Снаряды легли точно. Мы тогда Хаттаба ранили в руку, а Басаеву повезло, он как раз зашел за угол дома, это его и спасло. Кто был рядом, все погибли.

      И тут на меня выходит начальник Генерального штаба, спрашивает: «Как у тебя обстановка?» Я говорю: «Веду бой». «Как бой?» – удивляется он.