В огне повенчанные. Иван Лазутин

оздреватой коркой. Из приземистых и широких окон военного госпиталя открывался вид на гранитную набережную, за которой расплывчатыми контурами прорисовывались на сером балтийском небе силуэты Александрийского столпа и купол Исаакиевского собора.

      В седьмой палате хирургического отделения госпиталя умирал от тяжелых ран Илларион Дмитриевич Казаринов. Старый хирург после долгой и сложной операции сказал своему ассистенту:

      – Конец будет таким же мучительным, как у Пушкина. Та же рана и тот же удивительно могучий организм. Со смертью будет бороться до последнего вздоха. – С минуту помолчав, хирург устало посмотрел на сестру: – С родными связались?

      – Сообщили телеграммой сразу же, как только доставили к нам.

      – Проследите. Больше двух дней не протянет. – Сказал и сутулясь вышел из операционной.

      Ранен был Казаринов в ночь на семнадцатое марта 1921 года, когда по решению X съезда РКП(б) около трехсот делегатов съезда во главе с Климентом Ефремовичем Ворошиловым были брошены на ликвидацию Кронштадтского антисоветского мятежа. После артиллерийского обстрела крепости, в которой с пулеметами и пушками засели мятежники, со стороны Ораниенбаума по льду Финского залива повел свой полк на штурм крепости красный командир Илларион Казаринов.

      И вот он умирает… Умирает в полном сознании надвигающегося конца. Чувствует, что осталось недолго. И все-таки надежда, этот спасительный островок человеческого бытия, нет-нет да еще возникала перед его затуманенным взором.

      Илларион Казаринов до крови кусал губы, крепился, чтобы не закричать от нестерпимой боли.

      А когда после большой дозы морфия боли поутихли, Казаринов подозвал медсестру и тихо спросил:

      – А как красные курсанты?.. Они шли на Кронштадт с северных фортов… Дошли до крепости?

      – Дошли, дошли, больной… все дошли.

      – И штаб мятежников взяли?

      – И штаб взяли. Я же вам газету читала. Вы не волнуйтесь, вам нельзя.

      Умирающий обеспокоенно посмотрел сестре в глаза, словно пытаясь прочитать в них свою участь.

      – Где мой съездовский мандат?

      – Там, где все ваши документы, вместе с партбилетом, наганом и орденами в сейфе у начальника госпиталя.

      – Жене и отцу сообщили, что я… тяжело ранен?

      – Как же, еще вчера сообщили.

      …Ночью Казаринову стало совсем плохо. Через раненого красноармейца, который проходил на костылях мимо его койки, он позвал дежурного врача. И когда тот пришел и склонился над изголовьем Казаринова, он, с трудом сдерживая стон, попросил:

      – Доктор, помогите написать письмо… Домой… Боюсь, они меня не застанут…

      Врач молча перенес на тумбочку Казаринова керосиновую лампу, стоявшую на столе у двери, достал из планшета тетрадь и, примостившись на краешке койки, в ногах у Казаринова, приготовился записывать.

      – Адрес? – еле слышно спросил врач.

      Размыкая и смыкая слипшиеся губы, Казаринов тихо, так, чтобы не слышали раненые на соседних койках, начал диктовать:

      – Москва… Смоленский бульвар, дом шесть, квартира сорок восемь… Казариновой Наталье Павловне. – Илларион Дмитриевич вытянулся всем телом и, стиснув зубы, замолк. И только через какое-то время его спекшиеся губы разлиплись: – Написали?

      – Написал, – глухо ответил врач.

      – Пишите…

      – Я слушаю вас.

      – Дорогая Наташа… – Казаринов лежал на спине и смотрел в одну точку на темном потолке. – Письмо это диктую из военного госпиталя. Лежу с тяжелым ранением, которое получил во время атаки. Подробности тебе расскажут врачи и мои боевые друзья. А сейчас… хочу сказать тебе… – Казаринов глубоко вздохнул. – Если нам не суждено встретиться, то последняя моя к тебе просьба: береги себя и сына. – При упоминании о сыне глаза Казаринова наполнились слезами. – А когда вырастет – пусть знает, что я прожил жизнь честно. – Казаринов шершавой ладонью вытер слезу. – Жалей его… Вырасти из него честного человека…

      – Больше ничего не хотите наказать? – глухо спросил врач, видя, что по лицу Казаринова начала разливаться предсмертная бледность.

      – Напишите несколько слов отцу… Вложите записку в письмо. Жена передаст.

      Врач перевернул страницу тетради.

      Лицо Казаринова вдруг стало строгим и даже неожиданно мужественным.

      – Отец!.. Вся твоя жизнь была для меня примером!.. Спасибо тебе…

      Видя, что умирающий потерял сознание, врач встал и поспешно спрятал тетрадь в планшет.

      …Умер Казаринов на рассвете, так и не придя в сознание.

      А в десять часов утра с московским поездом в Петроград приехали по запоздалой телеграмме отец Казаринова, академик Дмитрий Александрович Казаринов, жена скончавшегося командира полка и трехлетний сын Гриша.

      Похоронили Иллариона Казаринова на Волковом кладбище в Петрограде. Проводить красного командира в последний путь пришли товарищи по партии и оружию.

      Похоронили