Восхождение язычника – 3. Дмитрий Шимохин

с Димитром мы товарищи. Не привык он общаться со столь лепшими и с самим князем, вот и онемел легонько.

      – А ты, значит, привык? – вырвался у Владимира вопрос.

      – Было дело, говаривал я с префектом ромейским, это посадник по-нашему, и с посадником в Щецине Никеем, а также и другими лепшими людьми, но с самим князем говорить не приходилось, в том лукавить не буду, – так же спокойно произнес я. Хотя с посадником в Щецине я не говорил, с ним прадед мой беседовал, но я был рядом. Так что почти не соврал.

      Владимир бросил взгляд на меня, а после медленно кивнул, дозволяя говорить.

      – Прибыли мы из Трапезунда, это большой портовый город, не Царьград, конечно, – и я позволил себе легкую улыбку.

      Владимир и Добрыня тоже улыбнулись на столь немудрёную шутку, а волхв и вовсе довольно хмыкнул и начал оглаживать свою бороду.

      – И Царьград далече находится от Трапезунда, а дворец императорский еще дальше от людей простых. Так что не ведаем мы тех разговоров, которые во дворце при императоре ведутся, оттого и сказать на этот счет мне нечего.

      Владимир смотрел мне прямо в глаза. Я же принял его взгляд, а после поклонился в пояс, незазорно будет.

      – И если князь позволит мне высказать свои мысли на этот счет… – уже тихо произнес я.

      – Говори, – коротко бросил мне Владимир.

      – Сдается мне, что князь Святослав не очень-то и дружен был с печенегами, несмотря на то что некоторые их отряды ходили вместе с ним.

      – Очень даже не дружен, – со смешком произнес Добрыня, а я продолжил:

      – Да и возвращался князь не с пустыми руками, вот и собрались и встретили его, так что здесь вполне могло и без императора обойтись, – закончил я.

      – Вполне возможно, и так, – кивнул Добрыня, – вот только как они прознали, что он возвращается?

      – Шепнуть мог кто угодно, вполне вероятно, что и из печенегов, кто при князе Святославе обретался в царстве Болгарском, кого отправили, а путь к Киеву самый удобный, это по Днепру. Так что вполне могло и без козней императорских обойтись, – закончил я.

      Владимир откинулся на спинку кресла и задумался, а Добрыня хмыкнул и покивал каким-то своим мыслям и сказал:

      – О том, мы и сами мыслили.

      Жрец же продолжал оглаживать свою бороду, а его сосед отвернулся и смотрел в другую сторону, будто происходящее здесь ему и вовсе не интересно.

      – Имя у тебя интересное, Яромир, да и на ромея ты не похож повадками. Говоришь по-нашему хорошо, откель ты? – задал вопрос Добрыня.

      – Из-под града Устки, что в варяжском море, помор я, – ответил я просто.

      – И как же тебя к ромеям занесло, да еще и к этому в товарищи торговые, – и Добрыня кивнул на Димитра.

      – Четыре годины назад отец надумал меня оженить, а дядька мой Велерад к ромеям ходит с торговлей. Я и попросил с ним сходить глянуть, пока не оженили, отец дал добро, а там уже я и сбежал, – и я отвел взгляд.

      Владимир на мои слова заливисто расхохотался, а после и другие к нему присоединились.

      – Неужто от невесты сбежал, такая страшная? –