Черный пепел на снегу. Яна Спасибко

и падали в подставленную бадью.

      Завидев Ингве, лекарь засуетился, пряча за пазуху камень.

      – Ты что натворил, собака? – глаза норда налились кровью.

      – Это ведьмино проклятие убило её! Я сделал всё, чтобы спасти две жизни!

      – Может, ребенок ещё жив? – шёпотом спросил Энок, зашедший в дом следом за своим командиром. Бывалого воина передернуло от увиденного. Не должны женщины с детьми умирать. Это прерогатива мужчин.

      – Ребёнок умер в утробе матери уже давно, – громко ответил лекарь, не заботясь, чтобы безутешный муж и отец его не слышал. – Я пытался спасти хотя бы её жизнь, но проклятие ведьмы…

      Ингве молча отвесил затрещину доктрусу, так, что тот, не устояв на ногах, упал на задницу.

      – А ну пошёл вон отсюда, – сквозь зубы процедил он. – Чтоб глаза мои тебя больше не видели!

      Лекарь, держась за уже наливающийся синяк на щеке, на заднице отполз от разъярённого воина и, выскочив в распахнутую настежь дверь, помчался жаловаться ярлу.

      – Пойдём, – Ингве положил ладонь на плечо новоиспечённого вдовца. – Нечего сейчас раскисать – солнце скоро зайдет. Проводи её как должно. Соберём костер. Где у вас лодки?

      Он смотрел в раскрасневшееся лицо с опухшими от слёз глазами. Куцая бородёнка только начала густеть.

      Парень закивал, собираясь с мыслями, и сделал шаг навстречу Ингве. А Энок слегка наклонился, чтобы рассмотреть усопшую.

      «Красивая», – про себя отметил он. Даже беременность и смерть не смогли скрыть этого – большие, ясные глаза были закрыты, густые тёмные ресницы лежали на бледных щеках. Нежный овал лица, тонкий аристократический нос с легкой горбинкой, по-детски пухлые губы – всё это делало девушку настоящей красавицей. Две толстые, с руку, косы, спускались в низ.

      Он уже хотел отстраниться, когда заметил лёгкое подрагивание ресниц. Показалось?

      Девушка открыла глаза, заставив Энока невольно вздрогнуть.

      Она смотрела на него затуманенным взглядом, зрачки были затянуты белой поволокой.

      – Да что ж это такое! Чуть живую девку не сожгли! – он обрадовался и хотел кликнуть Ингве, но не успел.

      Сигирд вцепилась в его лицо сначала скрюченными, холодными пальцами, а затем и зубами. До шеи ей мешала добраться густая борода воина, и она начала метить выше, в глаза.

      Дикий, полный ужаса и отчаяния крик вырвался из его горла, и воин попытался оттолкнуть от себя женщину. Но она мёртвой хваткой вцепилась в его бороду, было бы легче разжать тиски, чем её тонкие пальцы.

      Энок обхватил её голову, пытаясь оторвать от себя вцепившуюся зубами в щёку тварь. По шее потекла горячая струйка крови. Воину потребовались на это все свои силы. Кусок его кожи остался в зубах Сигирд. Она скалила окровавленный рот, рыча что-то нечленораздельное.

      В распахнутую дверь влетел Ингве, сорвавшийся с места, как только услышал крик своего воина.

      – Что здесь… – он не сразу в полутьме увидел происходящее, но запах крови уже ударил в нос.

      – Драугр! –