Добрая фея короля Карла. Владимир Москалев

охраняет конный отряд. Я сразу поняла: это за мной – и бросилась бежать. Куда? Конечно же, в лес. Видишь теперь, каковы люди? Понимаешь, отчего увидели во мне ведьму?

      – На ведьму ты не похожа, клянусь шестью лезвиями моей булавы! Скорее ты – пастушка, бросившая вызов сутане доминиканца. Коли так, то ты ввязалась в опасную игру. Отныне тебе нужен будет друг, одну тебя съедят. Таков мир.

      – Друг? Но зачем?

      – Останешься без защиты – попадешь в лапы монахов. Вдвоем же мы сильнее и что-нибудь придумаем, верно? Постой, а как же ты сюда добралась, Эльза? Если верхом, то где твой конь? Не жгут ли его монахи в эту минуту на костре, коли он служил ведьме? То-то я чую, паленой шкурой тянет со стороны деревни.

      – Я прибыла сюда с обозом торговцев. Их, правда, уже мало, но они все же бредут во все концы по дорогам северной Франции. С ними же рассчитывала отправиться обратно.

      – Что же думаешь теперь?

      – У меня есть лошадь, если ты не отберешь ее.

      – А как же я? Ты оставишь меня одного?

      – Жил ведь до этого.

      – Но теперь уже не смогу. Должен я кого-нибудь защищать или нет, черт возьми! Ты вполне подходишь на эту роль. Не прощу себе, если под такой милашкой, как ты, разведут костер. Это ли не позор для рыцаря, и зачем мне тогда жить дальше?

      Эльза вскинула брови. Шутит всадник или нет? Но не похоже: рыцарский кодекс чести говорит его устами, хоть этому его и не учили.

      – С чего это ты вздумал объясняться мне в любви?

      – Как ты догадалась?

      – Или у меня нет глаз и ушей? Но ты делаешь ошибку: я бедная женщина, из горожан.

      – Да и я не сын вельможи.

      – Я живу в лесу, моя крыша – крона деревьев.

      – А я – на дорогах, и у меня над головой целое небо.

      – Я ведьма! Или ты не слышал?

      – Плевать мне на это. Ты что же, не поняла?

      Эльза долго глядела на своего неожиданного спутника. Даже не знала, что сказать. Немногим больше часа прошло, а он ведет такие речи… Быть может, он безбожник, увидевший в ней соратника по духу? Что если спросить прямо, без уверток? Как он себя поведет?

      – Ты против Церкви, рыцарь?

      Ответ удивил и обрадовал ее:

      – Я сторонник разума.

      – Согласен, стало быть, со мной, что на всё не есть воля Бога и не Ему решать, идти дождю или светить солнцу?

      Рыцарь подумал.

      – Собственно, мне все равно. Только если, как утверждают, Бог возлюбил человека, то зачем Ему устраивать потопы или высушивать землю? К чему глупые людские побоища? Разве не в Его воле всего этого не допустить? Нет, думается мне, дело здесь вовсе не в этом.

      – В чем же?

      – Как я могу сказать? Ответ должна знать ты сама.

      – Отчего ты так решил?

      – Похоже, ты умнее всего этого сборища ослов, что зовутся людьми, и Церковь преследует таких вольнодумцев, называя их еретиками, ведьмами и богохульниками. Так ведь?

      – Для нее важно, чтобы люди оставались в невежестве