Хирурги человеческих душ. Олег Владимирович Фурашов

аспалялся судья. – Чего ты в областной центр попёрся?

      – Дык…, – напрочь стушевался Замараев-Переславский.

      – Вот тебе и «дык»! – подъел его Андрей Андреевич. – Раз родители тебя произвели в Красносыльске, знать там тебе и место.

      – Дык, я же уже говорил, что родом-то из Ленинграда.

      – Откуда-откуда! – патетически возопил Пожарский, не придавший внимания данному автобиографическому нюансу при установлении личности подсудимого. – Чё ты меня бабкиными сказками кормишь? – принялся он листать материалы уголовного дела. – Фу ты ну ты! А ведь взаправду! – убедившись в правоте оборванца, изумлённо уставился на него вершитель судьбы человеческой.

      – Именно, – не без ностальгии выдохнул Замараев-Переславский. – Литейный проспект, 24. В одном доме с самим Осей Бродским…

      – А кто это?

      – Заика-то? Это пиит, высланный из СССР. Тоже сидел за тунеядство. А недавно его выдвинули на Нобелевскую премию!

      – Была б моя воля, – перебил деклассированного элемента судья, – я б и тебя выслал! Приморила уже эта творческая интеллупенция.

      – Высылайте, – с готовностью выдохнул рыжий. – Глядишь, и меня выдвинут на Нобелевку. Я ведь тоже натура креативная. Мы с Осей одной крови…

      – Чего-чего? – выпучил глаза Пожарский.

      – Рыжая лошадь ржала во ржи. Рыжий мерин над нею кружил, – вместо пояснения, продекламировал Замараев-Переславский. – И была, была та ржа, даже круче, чем маржа! Лучше буду жить в Шардже, чем в России без марже…

      – Ты мне эти замашки гнилозубой интеллигенции брось! – пригрозил ему Андрей Андреевич. – Вот впаяю тебе пару годиков за бродяжничество…

      Гневную тираду служителя Фемиды прервала резкая трель телефонного звонка. Председатель суда снял трубку с аппарата.

      «Странно, – подумал Алексей Подлужный, сидевший в зале на лавочке для слушателей. – С чего бы это? В судебном заседании – и вдруг телефон. Странно…»

      Судья принялся что-то бормотать абоненту, широко и резко раскрывая рот, но голоса его не было слышно, словно в немом кино. Телефонный же аппарат, между тем, продолжал зуммерить, не переставая, вопреки поднятой трубке…

      …Алексей Подлужный с трудом разомкнул затяжелевшие ото сна веки и оторвал голову от подушки. Сообразив, что находится в помещении городской прокуратуры, он сорвал телефонную трубку с трезвонящего устройства, предусмотрительно придвинутого к дивану. Выругавшись про себя (приснится же такая дребедень!), Алексей бросил в эфир расслабленным заспанным голосом традиционную фразу: «Дежурный следователь прокуратуры Подлужный».

      – Дежурный управления внутренних дел города Среднегорска майор Колотушкин, – представились ему на противоположном конце провода. – Убийство на улице Тихой: муж застал жену с любовником и порешил прелюбодея. Оперативная группа за вами уже выехала. Прошу приготовиться.

      – Понял.

      – Пока группа в неполном составе, – продолжал Колотушкин. – Совсем зашились с происшествиями по нашей, по милицейской линии. Остальные подъедут попозже. На месте вас встретит участковый. Всё.

      – Понял, – вторично подтвердил усвоение полученной информации Алексей, прерывая разговор и готовясь к выезду.

      Поскольку Подлужный, как это обычно и бывает на дежурстве, спал полуодетым, то сборы заключались в том, что он надел туфли, поверх рубашки набросил лёгкую курточку, поставил следственный чемодан к входной двери служебного помещения и присел на стул у окна, поджидая оперативную машину. Спохватившись, он бросил взгляд в изголовье дивана: там лежала «самиздатовская»¹ книга об опальном поэте-тунеядце Иосифе Бродском, что он читал перед сном – и брошюрка полетела в боковой карман чемодана.

      Милицейский «УАЗик» въехал во двор городской прокуратуры через пару минут, и Алексей энергичным шагом последовал на улицу.

      – Здравствуйте, – проговорил он, распахивая дверцу автомашины и забираясь на второй ряд сидений.

      – Ночь добрая!

      – Здрасьте, – поочерёдно откликнулись с передних мест пожилой водитель и оперативный сотрудник – молодой плечистый парень.

      – Если её можно назвать доброй, – проворчал Подлужный, усаживаясь удобнее. – Что случилось, что нас так мало?

      – Квартиру персонального пенсионера союзного значения бомбанули, так туда пол управления согнали, – пояснил шофёр, трогая «УАЗик». – Опера в мыле бегают. А дежурный судмедэксперт – в гостях, его с другого конца города везут. Как наши с кражей закончат, так тоже на убийство переключатся.

      – И где же у нас место происшествия? – начал уточнять обстановку Алексей.

      – Улица Тихая, двадцать восемь, – прочитал адрес «горячей точки» с блокнотного листа оперативник.

      – Погодите, погодите, это где ж такая? Что-то знакомое…, – принялся анализировать информацию Подлужный.

      – Да в Кировском же районе, – прояснил его затруднение водитель.

      – Возле старого кладбища?! –