Романы под царским скипетром. Лариса Черкашина

пушкинского монумента пришлось перенести. Однако траур по почившей государыне очень уж стремительно завершился венчанием вдовца-императора. Как торопил Александр тот заветный для него день! Но кто может ныне сказать, было ли это желание самого Государя или его возлюбленной Кати, лелеявшей мечту стать законной женой?

      Все события, и события неоднозначные, судьбоносные, словно затеяли некую игру вперегонки – и смерть несчастной императрицы, и всенародное пушкинское торжество, и тайная свадьба Государя! Безумный тот калейдоскоп будто промелькнул в истории России.

      Для обряда венчания предназначен был один из залов Большого Царскосельского дворца. Государь в тот день предстал в голубом гусарском мундире, княжна облачилась в светлое скромное платье. «По длинным коридорам Александр Николаевич и княжна Долгорукая прошли в уединённую комнату без всякой мебели, выходящую окнами во двор, – продолжил Морис Палеолог. – Там уже находились протоиерей, протодьякон и дьячок. В середине комнаты стоял походный алтарь – простой стол, на котором находилось всё необходимое для совершения обряда: крест, Евангелие, две свечи, венцы и обручальные кольца. <…>

      Протоиерей трижды повторил торжественные слова венчания, старательно упоминая каждый раз императорский титул супруга. Он исполнял при этом специальное указание царя, сказавшего: „С Екатериной Михайловной венчается не просто Александр Николаевич, но император“. И священник трижды повторил: „Обручается раб Божий, благоверный Государь, с рабой Божьей Екатериной Михайловной“».

      После венчания Александр II предложил жене вместе со старшими детьми Георгием и Ольгой прокатиться в коляске по Царскосельскому парку. Похоже, мемуаристу удалось «подслушать» царские речи, что велись в той свадебной поездке: «Обратив к жене свой восторженный взгляд, он (Александр) сказал: „О, как долго я ждал этого дня. Четырнадцать лет. Что за пытка! Я не мог её выносить, у меня всё время было чувство, что сердце не выдержит более этой тяжести“.

      Но внезапно его лицо приняло трагическое выражение: „Я боюсь своего счастья, я боюсь, что меня Бог слишком скоро лишит его“.

      После минутного молчания он прибавил: „Если бы отец знал тебя, он бы тебя очень полюбил“».

      Как важно было Александру одобрение августейшего отца, царя, кого именовали «последним рыцарем Европы»! Но в год, когда Николай I закончил земной путь, будущей его невестке сравнялось всего семь лет…

      И другой значимый разговор «расслышал» французский дипломат. Обращаясь к любимцу-сыну, Александр II произнёс: «Гого, дорогой мой, обещай, что ты меня никогда не забудешь». Семилетний мальчик поначалу не понял, о чём просит его отец, но мать пришла на выручку, подсказав сыну нужные слова, и Георгий твёрдо ответил: «Обещаю тебе, папá».

      Растроганный до глубины души Государь шепнул жене: «Это настоящий русский, в нём по крайней мере течёт только русская кровь».

      Большой Екатерининский дворец в Царском Селе, где венчался Александр II с княжной Долгоруковой.