На доблесть и на славу. Владимир Бутенко

вождю! Недавно, на совещании, он подчеркнул: “Главное теперь – духовное самообладание, фанатическая решимость, ни при каких обстоятельствах не капитулировать”.

      Сталинградская катастрофа уже веха истории, мы же продолжаем непримиримую битву с коммунизмом. И я восхищен мужеством фюрера, взявшего неудачу под Сталинградом на свои плечи. Это не совсем так. Вина на тех, кто не обеспечил прорыва, кто не умеет воевать!

      Ставка объята энтузиазмом, мы горим желанием исправить ситуацию на юге Восточного фронта. Действительно, у Паулюса было мало шансов. Поэтому генштаб неослабно следил за развитием боевых действий в большой излучине Дона и на Донце, на кавказском направлении. 1-я танковая армия, в основном, отвела свои силы через “ростовские ворота” и укрепилась на Донце, предотвращая охват противником группы Голлидта. На Кубани, несмотря на устойчивую линию фронта, напор русских нарастает.

      Фюрер перед дилеммой: защищать Донбасс или, перегруппировав войска, отвести их к Харькову и подготовить новую наступательную операцию. Это – основа стратегического планирования. В связи с тяжелой обстановкой на южном крыле Восточного фронта и поступлением телеграмм Манштейна на имя Гитлера, Шмундт посетил штаб группы армий “Дон” в Сталино, куда он был перемещен из Таганрога. Позавчера командующий группой армий “Дон” был вызван в Растенбург. Генерал Шмундт привлек меня в качестве эксперта.

      Совещание началось в 17.00. Фюрер встретил Манштейна сдержанно и вновь заговорил о судьбе 6-й армии, упрекая себя за неосторожность. Затем попросил фельдмаршала высказать соображения о ситуации на дуге Дон – Донец.

      “Наших сил, мой фюрер, недостаточно, чтобы удержаться на этом зыбком рубеже, – резюмировал в конце доклада Манштейн. – Как бы велико ни было значение Донецкого бассейна, вопрос состоит лишь в том, потеряем ли мы, при попытке сохранить Донбасс и его, и группу армий “Дон” (а, следовательно, и группу армий “А”), или мы своевременно оставим часть этого района и предотвратим катастрофу”. – “Но если не сдвигаться, а усилить оборону?” – возразил фюрер. “Тогда мы позволим Советам повернуть крупные силы на нижний Днепр или на побережье моря, чтобы отрезать весь наш южный фланг. И совсем нетрудно предугадать судьбу Восточного фронта”. – “Я не могу согласиться с этим! – прервал Гитлер фельдмаршала. – Добровольно отдать области, завоеванные огромной ценой? Притом, что еще нет достаточных доказательств?” – “Для меня, разумеется, было бы приятнее предлагать многообещающие планы наступления вместо ставшего неизбежным отступления”. – “Нет! И еще раз – нет! Сокращение фронта, которое вы предлагаете для высвобождения сил, в равной степени высвободит и силы противника. Если упорно драться за каждый клочок земли и заставить русских продвигаться с тяжелейшими потерями, то порыв Советов, в конце концов, иссякнет. Да и трудности снабжения, очевидно, ограничат их. У меня нет оснований, чтобы отдать Донбасс! Нельзя недооценивать и политические последствия. Турция, которая еще колеблется, в случае отхода не вступит