Кандалы. Степан Петров-Скиталец

мать брала его на руки, поднося бородатым людям в длинных одеждах с золотой чашей и ложечкой в руках. Один подвязывал ему под подбородком большую золототканую малиновую салфетку, а другой, не спрашивая согласия, насильно совал в рот ложку с горьковатой желто-красной жидкостью. Лавр всегда сопротивлялся и плакал во время этой непонятной операции.

      Теперь он вспомнил былые неприятности в церкви и насторожился, хотя опасных людей в расписных юбках здесь не было. Никто не читал и не пел.

      – Пойдем! – шепнула мать и, поднявшись вместе с ним по каменным ступенькам на освещенное множеством тоненьких свечек возвышение, сказала: – Приложись к боженьке!

      Лавр не знал, как это делать и где находится боженька.

      Вдруг он увидел неподвижно сидящего босого человека, похожего на только что виденного монаха, в длинной рубашке из серой толстой материи, у которого вокруг головы с лежащими по плечам длинными волосами и небольшой бородкой, обрамлявшей бледное, неживое лицо, был надет венок из прутьев с острыми колючками, вонзенными человеку в голову.

      Колючки были в крови, несколько капель и пятен крови застыли на лбу, лице, бороде и одежде человека.

      Лавр исподлобья взглянул на безмолвную, окровавленную фигуру и, отшатнувшись, прижался лицом к полушубку матери, ища защиты от страшного видения.

      – Что ты? что ты? – зашептала мать. – Это боженька!

      – Нет! – твердо возразил Лавр, – это мертвый! – И опять уперся – с враждебным взглядом исподлобья.

      Из полутьмы появились люди и между ними благообразный старик в длинном полукафтане.

      – Не принуждайте! – тихо сказал он бабушке. – Эта статуя работы большого художника! Мал, не понимает!

      – Глуп еще, – подтвердила она, – испужался…

      Когда они вышли из башни, Лавр успокоился и больше не спрашивал про мертвого бога.

* * *

      Большая мрачная комната школы была полна мальчишек разных возрастов – от маленьких до здоровых подростков. Лавра посадили с самыми маленькими. Учитель – с лицом в серебряной щетине, в темно-зеленом костюме невиданного покроя, с разрезом сзади, в высоких чулках и башмаках с пряжками – ходил перед учениками и поминутно бил их большой линейкой по головам. Лавру он дал гусиное перо, чернильницу и рваный листок, исписанный не понятными Лавру змеевидными линиями.

      В школе стоял гвалт. Одни писали, другие громким хором кричали нараспев:

      – Бра-вра! гра! дра!

      Это было чтение по складам.

      Старших учитель по одному вызывал к большой черной доске решать задачи. Выходили большие парни и, бойко стуча мелом по доске, покрывали ее уродливыми, небрежными знаками.

      Через несколько минут учитель подошел к Лавру. Новый ученик неподвижно и печально сидел перед пустым листом.

      – Ну, что же ты не пишешь? – И сам прочел вслух первую строчку: – «Однажды государь Петр Великий…»

      Лавр ничего не ответил. Ведь он же не может прочесть ни одной буквы, а учитель об этом даже не знает!

      За спиной учителя большие ученики