Там кедры врезаются в небо. Олег Шемякин

сдвинув трубу на место, достал с полки три крупных гвоздя и вбил два по разным стенам зимовья, а один в угол, где стояла печь. Затем нашел под нарами моток проволоки и, откусив плоскогубцами от неё три метровых куска, сделал из них растяжки, чтоб больше не сдвинуло.

      – Теперь народу хоть будет место, где портянки посушить, – пошутил Санька.

      – Гром не грянет – мужик не перекрестится!

      Проснулись они немного позже запланированного. В избушке ещё пахло едким дымом. Вскипятив чайник, как всегда, заварили в нём кусок плиточного чая. Из продуктов оставались только макароны да немного свиного жира, отварив их, они поджарили привычную еду в чугунной сковороде. Еще было несколько лепёшек и пара кусков сахара, которые они решили оставить себе на обед. После завтрака товарищи помогли друг другу накинуть станковые рюкзаки и тронулись в путь.

      Первую треть шли на лыжах по реке. Лёд был покрыт небольшим снегом, идти было удобно, можно даже сказать комфортно, если бы не впивающиеся в плечи лямки рюкзаков. Тон задавал Сашка, он пытался оторваться подальше, как говорят лыжники: взять «на рывок», но Лёшка не давал этого сделать, «наступая» ему на пятки. После того как река начала сильно петлять, пришлось выбираться на конскую тропу. Снега становилось всё меньше и меньше, и уже к одиннадцати часам передвигаться на лыжах стало невозможно, пришлось снимать их и нести в руках. А это было ещё дополнительными пятью килограммами, Сашка ещё больше увеличил темп ходьбы, а у Лёшки постоянно съезжали лыжи, которые тот клал поверх станкача, поддерживая за торцы. Руки стали затекать, плечи и ноги гудели, но молодость, азарт и соревновательный дух не давали ему отставать. Он приспособил из верёвочки петельку к рюкзаку, и лыжи перестали ёрзать и сваливаться. Теперь уже он вырывался вперед, а Сашке пришлось быть некоторое время догоняющим. Гонки с переменным успехом для каждого продолжались до обеда. Часа в два они решили сделать привал у небольшого ключа. Когда скинули рюкзаки с плеч, им показалось, что они взлетают.

      Нарубили льда, быстро сварили кипяток и, заварив чай, перекусили. Кусковой сахар с лепёшками, казалось, был каким-то невероятно вкусным, но быстро закончился.

      Первая половина была преодолена. В заначке у Лёшки оставалась последняя сигарета, и они растянули ее по-братски, делая строго по три затяжки. Темп ходьбы заметно падал, теперь они экономили силы и шли рационально, ноги сильно подсели, а до ближайшего стана ещё было не меньше пятнадцати километров. Когда солнце покатилось по сопкам и светового времени становилось совсем немного, пришлось снова увеличивать шаг, хотя ноги уже почти не слушались. По темноте они еле доплелись до скотоводческого стана Оёры, от него до посёлка оставалось всего часа два ходьбы, но силы закончились, и они решили проситься на ночлег.

      Собаки пастуха залаяли издалека, затем путники увидели окно с тусклым светом от керосиновой лампы, это были самые тяжёлые метры, ноги дрожали, внутри потряхивало от перегрузки. Санька, увидав вышедшего из двери человека, сразу завопил:

      – Свои,