Долина влюбленных. Пола Грейвс

печени?

      Прежде чем ответить, Джинни покосилась на Ансона:

      – Он… Я не в курсе, но он много пьет.

      – Понятно, – кивнул врач. – Что ж, он пока молод и относительно здоров, и его организм должен восстановиться после травмы. Мы оставим его на несколько дней под нашим наблюдением.

      Судя по тону врача, «наблюдение» большей частью должно было состоять в том, чтобы не позволять Дэнни Колтрейну загружать свою печень алкоголем, пока рана не заживет. Ансон понял это, и Джинни поняла. Она кивнула с мукой в глазах:

      – Да, хорошая идея.

      – Но мы не сможем держать его тут, если он станет препятствовать нашей работе, – предупредил доктор Эмерсон. – Объясните ему, пожалуйста, что это для него важно.

      – Да-да, я с ним поговорю. – Джинни улыбнулась, но на лице ее не было облегчения, а только отчаяние и незащищенность, болью отзывающиеся у него в груди.

      – Он сейчас спит, но если вы хотите видеть его, прежде чем мы переведем его в палату…

      – Да, хочу. Спасибо.

      Доктор Эмерсон взглянул на Ансона:

      – Ваш друг может вас сопровождать.

      Ансон хотел было отказаться, но она снова посмотрела на него с таким отчаянием в небесно-голубых глазах, что его охватила решимость идти за нее в огонь и воду.

      Да что это с ним?

      – Спасибо, – поблагодарила доктора Эмерсона Джинни.

      Когда Ансон поднялся, долговязый и неуклюжий рядом с ней, маленькой и собранной, его вдруг посетило нелегкое ощущение, что он стоит на пороге чего-то нового, с чем в жизни ему еще не приходилось сталкиваться.

      Врач ушел, и маска ледяной собранности на лице Джинни начала таять. Он увидел, что она вне себя от беспокойства.

      – Тебе не обязательно идти со мной. Извини, мне не стоило…

      – Нет, я иду с тобой.

      Его ноющее сердце остро ощутило ее благодарность и облегчение.

      – Он бывает, мягко говоря, невыносим.

      – Он моложе тебя?

      – Нет, старше. Но мне все равно приходится за ним присматривать.

      – Почему?

      Джинни нахмурилась, будто удивляясь его вопросу.

      – Потому что мы одна семья.

      Конечно, семья. Как он сразу не догадался? Наверное, потому, что у него никогда не было настоящей семьи…

      Спящий Дэнни лежал на каталке. Он был очень бледен и казался маленьким и хрупким, пусть на самом деле был здоровый парень, хотя и худой, потому что много пил и мало ел. К двадцати восьми годам он не успел потерять здоровье из-за пьянства, но все к тому шло. Джинни прочитала это предупреждение в глазах врача, пока он рассказывал ей о состоянии брата. Дэнни спал, и она не стала его будить. Будет еще время поговорить в отдельной палате, когда он протрезвеет.

      Ансон Дотри ждал ее, неловко пристроившись на узком металлическом стуле – длинноногий, длиннорукий, широкоплечий. Он взглянул на Джинни снизу вверх и показался ей таким милым, что ей по-детски захотелось броситься ему на шею, обнять его, расплакаться у него на груди, и чтобы он обнял ее этими длинными руками, наговорил ей теплых добрых слов и прогнал бы все