Путь кочевника. Валерий Поволяев

сброса ракет. Дежурил у установки долговязый белобрысый англичанин с красной, обожженной ветром и соленой морской водой физиономией. Увидев русского мичмана в английской адмиральской фуражке, он довольно лихо вытянулся и, звонко щелкнув каблуками, приложил ладонь к голове.

      «А почему бы не снять установочку на фотоаппарат?» – подумал Яско и коснулся пальцами «фэда», висевшего у него на шее.

      Англичанин все понял, замахал протестующе руками:

      – Но! Но! Но!

      – Это почему же «но»? – благодушно проговорил Яско. – Что есть у вас, дорогой друг, должно быть теперь и у нас… А как же иначе? Хинди-руси бхай-бхай!

      Несмотря на протесты дежурного, он расчехлил «фэд» и на глазах у обалдевшего англичанина отснял всю пленку, находившуюся в фотоаппарате. При этом ни на секунду не прерывал своего добродушного бормотания. Речь его словно бы заколдовывала английского матроса, лишала возможности что-либо сделать, – он не мог остановить русского мичмана. Отщелкав последний кадр, мичман перекрутил пленку, загоняя ее в кожух, показал так и не пришедшему в себя англичанину разбойно вздернутый большой палец правой руки, похмыкал под нос и произнес одобрительно:

      – Гут!

      На следующий день мичман встретился с особистом и отдал ему пленку. Пояснил:

      – Здесь – отснятая со всех ракурсов новейшая ракетная установка с английского авианосца.

      У особиста даже зачесалась пятая точка, он придвинул к себе табуретку и сел на нее.

      – Как удалось?

      – Да одного англичанина уговорил… Можно сказать, завербовал. Он стоял на дежурстве поддавший, – видимо, за нашим столом хлебанул, и ему было все равно, что мне показывать – новейшую ракету или секретную турбину в машинном отделении.

      Особист не выдержал, изумленно покачал головой:

      – Ну, ты даешь, Анатолий! Может, после похода пойдешь служить к нам, я походатайствую, а? Опер из тебя хороший получится, это точно.

      Мичман в ответ лишь покачал головой: поздно переучиваться, годы уже не те, голова к старости начала соображать хуже, чем раньше…

      – Нет, это не годится, товарищ капитан третьего ранга.

      – Жаль!

      9

      После Англии была Франция – переход начался буквально через сутки после разговора с особистом. День тот выдался хмурым, с косым холодным дождем, с грохотом, сваливавшимся с небольшой, почти птичьей высоты – облака, ползущие вверху, были тяжелые, переполненные водой, до них, кажется, можно было дотянуться рукой, но струи дождя были жесткими, железными, причиняли боль, будто приносились с большой высоты, падали с боевым грохотом.

      Впрочем, русскому эсминцу к непогоде не привыкать; здешние мореходы в своих синих шапочках с пышными помпонами даже представить себе не могли, какие штормы бывают на севере, какой лютой силой обладают; ударом волны гребной винт обрубить, конечно, не смогут, но что-нибудь подобное совершают буквально в каждом походе. Эта штука – обязательная.

      И