Сводная не для меня. Тина Дорофеева

ски вырывает из разговора по телефону.

      Притормаживаю. Забываю даже, кто у меня на том конце. От наглости такой.

      Перевожу взгляд с дороги перед собой и пытаюсь отыскать источник звука, но зрение подводит. Вижу только цветные пятна. Потому что утром в попыхах забыла линзы, а теперь похожа на крота, который вышел на поверхность земли.

      Блинские линзы!

      Различаю светлую макушку и высоченного парня рядом со знакомой фигурой.

      Прищуриваюсь, фокусируя зрение. Незнакомый парень в обществе Снежаны.

      И во мне моментально просыпается раздражение на него.

      – Ты не в моем вкусе, – шиплю, проходя мимо.

      Парень дергается как от удара, а я продолжаю путь. Плевать. Мне не до дешевых подкатов.

      И не до самоуверенных мальчиков, которые возомнили себя самцами.

      – Вероника! – возвращает меня мама обратно в удушающий разговор, – ты меня услышала?

      – Услышала, мам. Мне пора, пока.

      Сбрасываю звонок. Последнее, чего я хочу, это ругаться с матерью на глазах у половины школы.

      А ещё меньше хочется ругаться на глазах у этого наглого незнакомца, чей взгляд я ощущаю у себя на спине и напрягаюсь как струна.

      Трясу головой, сгоняя остатки неприятного разговора с матерью.

      В крыле с комнатами девчонок сталкиваюсь с Викой.

      – О, Ника, – она цепляет меня за локоть и тащит куда-то.

      Упираюсь пятками в пол, пытаясь затормозить. А она ведет себя так, словно ничего не произошло и мы с ней по-прежнему лучшие подруги.

      – Ой, Ник, ну ты все ещё дуешься, что ли? – закатывает Вика глаза, – ты видела нашего новенького? Просто отпадный мальчик.

      И голос такой, как у кошки, учуявшей банку сметаны.

      – Вик, мне ровно.

      Бывшая подруга громко цыкает и снова тянет куда-то. Все же удается выпутаться из захвата.

      – Ник, да ну пошутили и хватит. Что теперь из-за этой Зиминой рушить дружбу?

      Округляю глаза. Она прикидывается сейчас дурой? Или реально не понимает, что она меня подставила. Специально!

      – Вик, иди кадри новенького, а меня оставь в покое. Ладно?

      – Ну и пошла ты, – шипит она и скрывается за дверью.

      Захожу в комнату и прислоняюсь к двери спиной. Сминаю в руке бумажку, которую мне выдала медсестра. Не хочу сейчас думать о всей этой мути.

      На выходных решаю остаться в школе. Так как учусь я в самой элитной школе страны, и пять дней в неделю мы торчим тут, а на выходные можем позволить отправляться на все четыре стороны.

      Здесь мечтают учиться многие, если не все подростки десятых-одиннадцатых классов, но такая честь выпадает только «высшей лиге». Тем, у кого родители не простые офисные планктоны.

      Самый простой тут сын директора автосалона. Самый крутой Бородин – сын губернатора.

      Закусываю губу. До сих пор не могу поверить, что повелась на поводу у мамы и решила закадрить Бородина. Мама как обычно за меня все решила. Решила, что Ярослав – это очень даже отличная партия на будущее.

      Скриплю зубами и трясу волосами, изгоняя нежелательные сейчас мысли.

      Бородин в прошлом. Все в прошлом.

      Плетусь по пустому коридору к автомату с напитками, грея в кармане монетки, но торможу перед черной громадиной, вспоминая, что деньги-то мне и не нужны.

      У нас в школе все оплачивается баллами.

      Шикаю и лезу в карман.

      – Угостить? – над головой появляется конечность. Огромная такая лапища при виде которой у меня глаза расширяются.

      Сглатывая и дергаю головой. Передо мной незнакомый парень выше меня на полторы головы.

      Волосы светлее даже чем у меня, длинная челка закрывает половину лба. Холодные голубые глаза и белоснежная улыбка, которая не затрагивает глаз. Но поражают четко выделяющиеся скулы и красивый изгиб губ.

      Моргаю, чтобы он не подумал, что я любуюсь им.

      Кажется, он меня звал в коридоре. И, кажется, кто-то тут не понимает с первого раза.

      Сжимаю губы, соображая, как бы помягче его отшить.

      Незнакомец закрывает считыватель и это моментально выбешивает.

      Вместо того, чтобы просто оплатить газировку мне приходится стоять тут и терпеть какого-то тупицу.

      – Я, кажется, на русском языке тебе сказала, что ты не в моем вкусе, – цежу сквозь зубы.

      Улыбка становится ещё шире, и я снова ощущаю укол раздражения.

      – Это тебе кажется, принцесса, – это прозвище бьет наотмашь.

      Дергаюсь и ударяю по конечности, которая мне мешает.

      – Это тебе кажется, что ты офигительно неотразимый, – неотрывно смотрю в голубые глаза.

      Он внимательно изучает мое лицо. Глазами трогает каждый сантиметр лица.

      – Не-а, не кажется. Ты ж не просто так сейчас на меня пялилась.

      Тянет