Черновед. Наследие Безликого. Станислав Миллер

выбил воздух из легких. Бауэр закашлялся, скребя пальцами шершавый снег. Холодная поверхность освежала и приносила облегчение. Минутами позже она грозила вцепиться в одетого не по погоде Бауэра ледяной хваткой.

      – Вот хрень! Там какой-то мужик! – прозвенел высокий от волнения голос, принадлежащий какому-то подростку.

      – Гонишь? Ты же мне втирал, что тут никто не живет! – запаниковал второй.

      – Валим, пацаны! Валим!

      Бауэр с трудом поднялся со снежной насыпи. Инстинктивно поправил пиджак и галстук. Жар от гибнущего в пламени дома бил в лицо. Ни душераздирающих криков, ни выбегающих на улицу погорельцев.

      Отбитые подростки развлекались с огнем на отшибе – Бауэр умудрился вклиниться в эпицентр опасной игры. Никакой он не избранный. Скорее, обреченный.

      Тревожное осознание пришло вместе с пожарными сиренами: очередной спонтанный перенос он может не пережить.

      11

      Виктор Генрихович за доли секунды растворился в воздухе без следа и звука. Алла целилась в него из смартфона и тщетно пыталась заставить камеру сфокусироваться. Оказалось, фокусироваться больше не на ком. О присутствии Бауэра напоминали только кружка из-под кофе и кожаный портфель. Алла осмотрелась, ткнула пальцем в спинку пустого диванчика и даже заглянула под стол, хотя прекрасно понимала, что ее собеседник не вставал, не уходил и тем более не поднимал упавшую ручку.

      – Виктор Генрихович? – растерянно позвала она.

      Бауэр не отозвался. Его не было за столом или под ним, его не было в помещении кофейни. На мгновение Алла усомнилась в том, что вообще брала интервью у кого бы то ни было, однако оставленный портфель убедил ее в обратном. Она не прекращала поиски по одной причине: не бывает такого, чтобы сидящий напротив человек исчез, словно детское воспоминание.

      – Извините, – Алла повернулась к девушке, стоящей за прилавком, – вы же помните мужчину, с которым я беседовала?

      Девушка перестала протирать кофеварку и посмотрела на Аллу так, словно имела дело с умалишенной.

      – Если уж на то пошло, вы оба – единственные клиенты за весь день. Волей-неволей запомнишь каждого. Ваш собеседник пришел раньше вас и долго не мог разобраться в меню.

      – А где он сейчас?

      С такими вопросами ее действительно можно было принять за умалишенную. Нет, больше в эту кофейню – ни ногой. Иначе пережитый стыд не забыть.

      – В уборную отошел? – предложила бариста. – Его куртка все еще на вешалке. И дверной колокольчик не звенел.

      – Наверное, так и есть, – нехотя согласилась Алла.

      Прошлой ночью она спала от силы три часа. Ей чудился шорох в подъезде и звук отпираемого замка. Полицейские заверили, что расписавший уродливыми надписями дверь недоумок не рискнет напасть – отоспится, успокоится и пожалеет о содеянном. Подобные ему люди обычно не заходят дальше угроз. Алла подозревала, что «обычно» – не ее случай. В охране ей отказали, несмотря на настойчивые просьбы. Только пообещали,