Совдетство. Узник пятого волнореза. Юрий Поляков

Эдак на работу ходить не надо! – завистливо удивился кто-то.

      – Парень, достанешь нам крупных рапанов? На базаре мелковаты.

      – Достану. Сколько? – хмурясь, кивнул Алан.

      – Пяток.

      – Полтинник штука.

      – Идет.

      – А вываривать вы умеете?

      – Нет. Как это?

      – Могу выварить и прочистить, а то вонь пойдет. Но тогда – рубль за штуку. Лаком покрою бесплатно.

      – Договоримся!

      – Видишь, какой паренек добычливый! – наставительно сказала какая-то бабушка своему беспорточному внуку. – Ты чего, Котик, жмешься? По-маленькому? Ну тогда пойдем! – И повела мальца к морю.

      Уточнив у Алана, в каком именно месте он подстрелил лобана, мы с Лариком переглянулись и, не сговариваясь, кинулись туда с пиками наперевес.

      – Ребята, на обед не опаздывайте! – только и успела крикнуть нам вслед тетя Валя.

      Часа два мы безрезультатно бороздили море в том месте, где бурная речка, протекающая под железной дорогой и шоссе, извергается через огромную ржавую трубу в море. Шумный поток, спускаясь с гор, несется вниз через несколько улиц, включая нашу – Орджоникидзе, и в него по обыкновению выбрасывают разные отходы, а проще говоря – помои, которые, попадая в море, представляют питательный интерес для рыб, в облаке мути пасутся целые косяки. Но сегодня, как назло, там не нашлось ничего стоящего, кроме любопытных карагёзов да стайки мелких юрких ставридок.

      Когда мы наконец вышли из воды, пляж совсем опустел, люди на время лютого солнцепека ушли перекусить, а после сытного обеда по закону Архимеда полагается поспать. Остались смельчаки, убежденные, что из отпуска надо возвращаться черными, как боксер Кассиус Клей или певица Элла Фицджеральд, которую обожает Башашкин. Пузатый курортник в газетной шапочке стоял столбом, положив руки на затылок, как во время производственной гимнастики, и подставив лучам лохматые подмышки. Не мнее упитанная дама вывернула к солнцу свою складчатую, точно гофрированную, шею, надеясь избавиться от белых полос в углублениях кожи. Курортная парочка давала храпака, завернувшись в ковер с оленями…

      Ветерок все же откинул край моего полотенца, и бедный карагёз под жгучим солнцем завялился, точно вобла. Я щедро предложил карася худой кормящей кошке, попавшейся нам по пути домой. Она понюхала и отказалась. Мы брели вдоль Сухумского шоссе. Жар от раскаленного асфальта чувствовался даже сквозь резиновые подошвы вьетнамок. От рельсов пахло расплавившейся смазкой. Я подумал о том, что братская Грузия, неотъемлемая часть нерушимого Советского Союза, вполне могла бы поделиться излишками солнца с прохладной Москвой, особенно осенью и зимой, а мы дадим им снега сколько захотят.

      11. Красота требует жертв

      – Ты чего ежишься? – спросила подозрительная тетя Валя, наливая мне супа, сваренного из тушенки с овощами.

      – Соленая вода на спине высохла и кожу тянет… – объяснил я, уже догадываясь, что случилось.

      – Смотри у меня!

      – Когда рыба-то на столе будет? – поинтересовался дядя Юра. – Не покупать же! Видал, какого