Совдетство. Узник пятого волнореза. Юрий Поляков

раздали карты, но сыграть втроем нам не удалось: Давид подозвал Шурика и, вручив ему красненькую, отправил в вокзальный ресторан за коньяком, а главное велел спросить Нелю, когда она заканчивает работу, потому что сегодня он ночевать не останется – ему надо домой. Мой друг, весело прикидывая размеры сдачи, кивнул и умчался, а сам завмаг отправился в «Храм раздумий». Во время его отсутствия Нинон сообщила тете Вале что-то секретное про официантку.

      – Третий месяц! – ахнула Батурина. – А он?

      – Ни мычит, ни телится…

      Вдвоем с Лиской, зевавшей во весь рот, играть было совсем не интересно, к тому же она постоянно мухлевала, мы вдрызг разругались, и мне захотелось на боковую. Когда я начал задремывать, вернулся сначала Ларик с коньяком, а потом явился не запылился почтальон Аршба с двумя банками изабеллы. Разбуженный шумом, я выглянул в окно, чтобы понять, чему это так все обрадовались. Подкрепившись, взрослые сели играть в карты, а я еще поворочался, повспоминал долгий день приезда и перешел из яви в сон, как из одного вагона поезда в другой. Мне привиделась девушка-паж, она в мокром, прилипшем к телу купальнике стояла на перроне возле белого павильона и посылала мне воздушный поцелуй, а я метался по набирающему скорость составу, пытался сорвать стоп-кран, чтобы вернуться к Зое, но железную ручку словно приварили к стене…

      9. «Утро начинается с рассвета…»

      …Снаружи послышался треск, и я увидел в окне кудлатую голову Ларика. В лучах утреннего солнца его темные вихры искрились, словно ему на голову высыпали горсть бронзовых опилок. Мой друг ловко вскарабкался по толстому старому инжиру и в том месте, где ствол раздваивался, устроился, как бедуин между верблюжьими горбами:

      – Вставай, соня! Пошли на море! Они теперь полдня дрыхнуть будут, до утра играли. А сколько выжрали! Изабелла у Аршбы клевая!

      – Э-э-х! – Я потянулся до хруста и вскочил, откинув простынь.

      – Давай очухивайся! А я пока к Алану слетаю, может, сегодня тебе испытуху устроим. Готов?

      – Как Гагарин и Титов! – не очень уверенно ответил я.

      В саду пахло высыхающей росой, полусонными цветами и цементным раствором. Из черной шляпы, прикрепленной к стене старой кухни, лилась песня, такая бодрая и заводная, что хотелось совершить подвиг:

      Утро,

      Утро начинается с рассвета!

      Здравствуй,

      Здравствуй, необъятная страна!

      У студентов есть своя планета —

      Это, это, это – це-ли-на!

      Рекс приветствовал меня счастливым визгом, прыгал вокруг, играл бровями и смотрел в надежде, что сегодня его снова возьмут на море. Бедный пес, как он ошибался! Мася спала под столом между многочисленными пустыми бутылками. Огромный живот, наеденный вчера, помешал ей свернуться, как обычно, клубком. Интересно, сколько дней она сможет теперь без пищи? Крокодил, сказали по телевизору, способен голодать полгода, а то и больше. Я направился к «Храму раздумий», где и продолжил размышления. Сбоку на гвоздик были наколоты, словно чеки в магазине, ровные куски газеты,