Ворон. Ольга Форш

покраснела. Она лгала, и Багрецов это знал. Он злобно решил наедине от нее выпытать все.

      – Я к вам по спешному и серьезному делу, – сказал Багрецов. – Назначьте, где и когда мне вас можно сегодня увидеть?

      – Но говорите с Полиной сейчас, – вставая, сказала Гуль. – Мне необходимо пойти по делам. Вам часа не будет довольно?

      Она старалась себе придать лукавое выражение, но лицо ее было строго, и почти сросшиеся черные брови неприятно напомнили Багрецову мертвое лицо покойной жены.

      – Ты смотри, через час возвращайся, – сказала Полина.

      – Нет, уж лучше я прямо домой, я забыла, – есть нужный визит.

      – Но когда в таком случае я буду иметь честь с вами встретиться? – Багрецов задержал на миг в руке худую руку Гуль.

      – На маскараде у Карагиных, – улыбнулась она многозначительно, глядя на Полину.

      – Почему же на маскараде? Или я должен буду отгадать вас под маской, чтобы быть достойным свидания, не так ли?

      – Вы догадливы, как всегда, – засмеялась Полина. – На этот раз только наоборот: вы будете достойны его, если не угадаете Гуль.

      Гуль, не улыбаясь, слишком серьезно сказала:

      – О да, я бы так хотела не быть вами угаданной!

      – Во всяком случае не-раз-га-дан-ной вы мне были и такою, видно, останетесь, – поклонился Багрецов, думая с раздражением: «У этих женщин против меня целый заговор!»

      Когда Гуль ушла, он сказал Полине небрежно:

      – Что это у вас с ней за тайны?

      – Я корыстна, – улыбнулась своей флорентийской улыбкой Полина, – и мне сперва надо узнать, что я сама могу получить.

      – Дешевый дар – маскарадный секрет, – поддразнил Багрецов.

      – Не шутите маскарадом, особенно в Италии, где при помощи маски издавна совершаются преступления… или узнаются уже совершенные.

      Полина пытливо глянула Багрецову в глаза, но он сказал холодно и серьезно:

      – Это все пустяки, времени мало, займемся вами. Я знаю, Полина, как вы умны, и потому не прибегну с вами в том деле, ради которого пришел, ни к одному из обычных приемов хитрого увещания. Я начну прямо с цели. Я явился к вам сватом…

      Полина рассмеялась.

      – Для пущей оригинальности, – сказала она сквозь смех, – я предполагаю вас даже не уполномоченным на это сватовство самим женихом?

      Полина была невысока и тонка. Багрецов должен был наклониться к ней близко, чтобы говорить. Он сел рядом на камень. Издали могло показаться – влюбленные.

      – По вашей реплике, – улыбнулся Багрецов, – я вижу, жених вам известен.

      – Еще бы! Синьор Алессандро.

      – Так слушайте ж меня хорошо: это художник гениальный. Первый из художников русских, не подчинившийся влиянию ни Рафаэля, ни Тициана, ни дель Сарто в изображении близкого им сюжета. Если вы не видите на его полотне щегольского мазка и фейерверка Брюллова, то это лишь залог того, что вещи им писаны для веков, а не для злобы дня. Его работа – целая академия. Благородство стиля, сила композиции…

      – Что