Солдаты Римской империи. Традиции военной службы и воинская ментальность. Александр Махлаюк

обратим внимание также на принципиально важный – и в теоретическом, и в практически-исследовательском плане – вопрос о соотношении и взаимном опосредовании в воинской ментальности различных пластов и компонентов, а именно: военно-этических норм и ценностей, религиозных представлений, исходных и новообразованных парадигм римской официальной идеологии и тех идейных комплексов, которые принято называть общественно-историческими мифами[68]. Мы уже указали на предельную широту и растяжимость понятия ментальности. Как верно отмечает в связи с этой его характеристикой А.Я. Гуревич, «для того чтобы историк мог с ней [ментальностью] совладать, ее необходимо структурировать, и это поможет более глубокому пониманию исторической целостности»[69]. Можно разделить также мнение П. Динцельбахера, согласно которому история ментальности – это нечто большее, нежели изучение интеллектуальных концепций элит или отдельных мыслителей, это больше, чем история идеологии или религии, чем история эмоций и представлений. Все перечисленное – своего рода вспомогательные дисциплины по отношению к истории ментальностей. Сказать, что описана определенная ментальность, можно только тогда, когда результаты, полученные в рамках этих дисциплин, объединяются в некую уникальную комбинацию характерных и взаимосвязанных элементов[70]. Вполне очевидно, что ментальность не может быть сведена ни к психике[71], ни к идеологии[72]. В то же время изучение коллективной морали, психологии и конкретной субкультуры, как и ментальности в целом, не может отрываться от верхнего слоя общественного сознания – идеологии, которая питается и окрашивается социальной психологией и, в свою очередь, влияет на ее формирование[73]. По справедливому замечанию М. Рожанского, «идеологические средства способны активизировать определенные аспекты ментальностей, но они, по-видимому, в большей мере их высвечивают и выявляют, нежели создают, ибо пускают корни в обществе преимущественно лишь те стороны идеологии, которые находят себе почву в ментальностях, перерабатываются в соответствии с ними»[74].

      На наш взгляд, следует согласиться с теми исследователями, которые центральным компонентом в «структуре» ментальности признают ценности, типичные для данной группы и образующие определенную иерархию[75]. В самой же системе ценностных ориентаций того или иного коллективного субъекта необходимо различать по меньшей мере два уровня: один относится к этике, т. е. к формальному, как правило, публично санкционированному и поощряемому в данном обществе, часто идеологически обоснованному поведенческому коду, нормативному идеалу; второй же принадлежит к сфере практической морали, воплощенной в нравах, привычках, суждениях и оценках, которыми пользуются члены группы в своей повседневной жизни. Для обозначения этого последнего наиболее подходящим

68

Исключительно глубокую трактовку данной категории дает в своих работах Г.С. Кнабе: Кнабе Г.С. Римский миф и римская история // Жизнь мифа в Античности: Материалы науч. конф. «Випперовские чтения—1985». Вып. XVIII. Ч. 1. М., 1988. С. 241–252; он же. Рим Тита Ливия – образ, миф и история // Тит Ливий. История Рима от основания Города: В 3 т. Т. III. М., 1993. С. 590–655; он же. Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного Рима. М., 1994. С. 456–466. См. также: Штаерман Е.М. От гражданина к подданному // Культура Древнего Рима. В 2 т. Т.I. М., 1985. С. 35 сл.

69

Гуревич А.Я. Ментальность как пласт социальной целостности (ответ оппонентам) // Споры о главном… С. 50.

70

Europäische Mentalitätgeschichte. Hauptthemen in Einzeldarstellungen / Hrsg. von P. Dinzelbacher. Stuttgart, 1993 (цит. по: История ментальностей… С. 98).

71

Мы склонны согласиться с В.А. Шкуратовым, что ментальность вообще альтернативна понятию психики (Шкуратов В.А. Указ. соч. С. 120–121).

72

Burke P. History and Social Theory. Cambridge, 2000. P. 94–96; Vovelle M. Idéologies et mentalités. P., 1982. P. 1—12.

73

Мадиевский С.А. Методология и методика изучения социальных групп в исторической науке. Кишинев, 1973. С. 30; Сенявская Е.С. Теоретические проблемы военной антропологии… С. 23–24; она же. Военно-историческая антропология как новая отрасль… С. 14

74

Рожанский М. Указ. соч. С. 456.

75

Ср. точку зрения Ж. Ле Гоффа: «Оно [понятие ценностной ориентации] позволяет учитывать при изучении истории динамику, изменение; оно охватывает феномен человеческих желаний и устремлений; оно восстанавливает этику прошлых обществ» (Ле Гофф Ж. С небес на землю (Перемены в системе ценностных ориентаций на христианском Западе XII–XIII вв.) // Одиссей. Человек в истории. 1991. М., 1991. С. 26).