В холодной росе первоцвет. Криминальная история. Сьон

это не только, как говорится, сегодняшние дети страны нашей смотрят на нас с фотографий, нет, когда мы встречаемся с ними взглядом, мы всматриваемся в глаза самой тысячелетней Исландии. И мы спрашиваем себя: а нравится ли этим глазам то, что они видят?

      (Эффектная пауза)

      – Да, мы спрашиваем себя, а был ли наш путь “путем к добродетели”, как сказал наш великий поэт? [17]Господин президент, уважаемые гости, я объявляю выставку “Лица исландцев” открытой!

      Теперь уже раздаются бурные аплодисменты и фотограф кланяется президенту, министру культуры и гостям, снимки большинства из которых включены в экспозицию. Люди расходятся по залам в поисках самих себя, в их числе и Лео Лёве. Стены галереи плотно увешаны фотопортретами почти всех ныне живущих исландцев, все сгруппировано по округам и населенным пунктам, за исключением Рейкьявика – там фотографии расположены в алфавитном порядке по названиям улиц.

      В полукруглом зале, вместившем в себя всех жителей столицы, Лео замечает антрополога, который сопровождал фотографа во время его трехлетнего вояжа по стране. Он стоит в окружении господ в твидовых костюмах и с галстуками-бабочками – это университетская аристократия. Сам антрополог возвышается над собратьями – седовласый, со всклокоченной, жесткой, с проседью бородой. В компании чувствуется некоторое возбуждение, и кое-кто уже схватился за сигарету. Антрополог рассказывает им что-то забавное. Он говорит как человек из народа, с резким северным акцентом – цедит слова сквозь стиснутые зубы так, будто у него во рту лежит недожеванная голова форели:

      – Я должен вам кое-что показать…

      Он делает знак следовать за собой и ведет их через зал к тому месту, где на стене над фотографиями черной краской нарисованы буквы “И – К”. Лео увязывается за компанией и видит, как антрополог, тыча пальцем, разыскивает на стене чье-то лицо, а группа людей вокруг него уже еле стоит на месте, изнывая от нетерпения.

      – Инг-инг-инг-инг… – Палец парит перед фотографиями. – Улица Ингольфсстрайти!

      Палец антрополога зависает на месте, но Лео не видит, где именно, так как ученые мужи, все как один, наклоняются вперед и… замолкают. Лео пытается протиснуться поближе – ведь он тоже живет на улице Ингольфсстрайти. Антрополог ждет реакции своих коллег, предвкушая веселье до слез, сам вот-вот лопнет. Однако вместо того, чтобы заколыхаться в приступе хохота, словно гречиха на ветру, твидовая братия медленно расправляет складки костюмов, с неловкостью поглядывая друг на друга и пряча взгляды от антрополога. Закончив поправлять свои бабочки, все разом обнаруживают, что девушка с подносом, уставленным напитками, как раз явилась, чтобы их спасти.

      А антрополог так и остается стоять с застрявшим в горле неизрасходованным хохотом. Возможно, Лео сможет посмеяться вместе с ним? Хотя антропология со своим изощренным юмором часто поступает с людьми не лучшим образом, вовсе не обязательно отыгрываться за это на отдельных антропологах.

      Лео

17

Подразумеваются слова из стихотворения Йóнаса Хáтльгримссона «Исландия».